Бородинское поле
Шрифт:
договоренности с "угонщиками" заявил в полицию об угоне его
машины именно в то самое время, когда Арт стрелял по окнам
квартиры советских дипломатов. Вскоре после этого, как и
следовало, "угнанная" машина нашлась, и все было о'кей.
Тем не менее Бен волновался. Беспокоили его слова
Виктора - неужто и в самом деле знает, где он был и что
делал? Но откуда такая осведомленность? Виктор может
рассказать родителям, Флоре, а та - своим
преступления перестанет быть тайной для полиции. Советский
посол, разумеется, заявит протест и потребует наказать
виновных, особенно если их акция привела к человеческим
жертвам.
О возможности человеческих жертв он подумал лишь
сейчас, запершись в своей комнате. И не жалость к жертвам
шевельнулась в нем. Мысль эта не задела ни одной струны
души. Лишь разум напомнил о возможной расплате. Но он
утешал, успокаивал себя убеждением: расплаты не будет. Он
припоминал, сколько подобных акций совершила "Лига защиты
евреев". 1968 год. В Нью-Йорке, Вашингтоне, Филадельфии и
Бостоне мальчики из лиги устроили побоище неграм и
пуэрториканцам, а заодно и полицейским, пытавшимся
вмешаться и навести порядок. 1969 год. Попытка ворваться в
помещение ТАСС и учинить там погром. Попытка поджечь
дома арабских дипломатов. 1970 год. Манифестация перед
зданием советской миссии в ООН и стычка с полицией.
Нападение на арабских сотрудников ООН. Налет на советско-
американскую торговую компанию. 1971 год. Взрывы в
помещениях арабских, африканских и советских
представительств в США. Тогда был арестован их главарь
Меир Кохане и тут же освобожден. 1972 год. Подожгли здание
советской миссии в ООН. Погром в конторе советской
компании "Аэрофлот".
Да что вспоминать: лига действует активно, и счет ее
"побед" с каждым годом растет. И будет расти, Бен в этом
убежден, и убежденность эта возвращает ему спокойствие и
уверенность. Ничего с ним не случится: за его спиной раввин
Меир Кохане, а за спиной Меира - генерал Перес и еще боссы
рангом повыше. Они в обиду не дадут. Придет время, и они
загонят за колючую проволоку всех негров, пуэрториканцев,
.арабов, а вместе с ними и либералов типа конгрессмена
Флеминга. Они напомнят им, кто открыл Америку и для кого.
Они покажут им на практике, что представляет собой расизм и
расовая дискриминация. Нет, мистер Флеминг, ваша карта
бита, вы давно остались без козырей.
Бен поймал себя на мысли, что он сейчас злится
одновременно на Генри Флеминга и на свою мать. Ему
показалось
Флеминга - понятно: не зря же генерал Перес считает его
"красным" конгрессменом, представителем "пятой колонны" в
конгрессе. Ну а мама, при чем тут она, что его взбесило? Эта
случайная фраза "Будто за тобой гнались"? Нет, разумеется,
дело не во фразе. Мать его раздражает постоянно всем своим
поведением, начиная с того, что разговаривает с ним по-
русски. Правда, Бен демонстративно и принципиально
отвечает ей только на английском. Но самое худшее, что она
русская, и от этого Бен страдает больше всего и злится, и,
возможно, временами ненавидит свою мать за то, что она
русская. Из-за этого он постоянно чувствует свою
неполноценность среди дружков по лиге. Ему кажется, что
чистокровные смотрят на него свысока, как на второсортного, и
не совсем ему доверяют. Вот и эти выстрелы по окнам
доверили не ему, а Арту, хотя Бен считается лучшим стрелком
в их группе. Иногда ему хочется упрекнуть отца жестоким
вопросом: "Ну зачем ты женился на русской?" Он понимает,
что это глупо, и изо всех сил старается выделиться,
отличиться, делом доказать свою преданность сиону.
В это же самое время, когда Бен Раймон перебирал в
памяти деяния "Лиги защиты евреев", конгрессмен Генри
Флеминг сидел у себя дома в кабинете и просматривал
документы и материалы, которые ему передали представители
арабской общины в США. Дело в том, что сегодня с самого
утра конгрессмена одолевали телефонными звонками
"избиратели" определенной политической окраски. Выражая
свое гневное возмущение принятой вчера в ООН резолюцией,
объявившей сионизм формой расизма и расовой
дискриминации, они требовали от конгрессмена публичного
протеста, они категорично требовали, чтоб конгресс США,
президент и его администрация предприняли соответствующие
строгие санкции против тех государств, представители которых
голосовали за резолюцию. Они открыто угрожали, если
конгрессмен не внемлет их голосу. Впрочем, и пресса той же
политической ориентации разразилась площадной бранью по
адресу "антисемитов", к которым оптом причислялись
граждане семидесяти двух суверенных государств. Им
пророчили страшные кары, на них сыпались изысканные
проклятия. Вся эта свистопляска Генри Флемингу была хорошо
знакома, он знал ее источник и его реальную власть и силу и