Божественная комедия

Алигьери Данте

₉₇

Потом к Лючии [38] обратила слово И молвила: — Твой верный — в путах зла, Пошли ему пособника благого. —

₁₀₀

Лючия, враг жестоких, подошла Ко мне, сидевшей с древнею Рахилью, Сказать: — Господня чистая хвала,

₁₀₃

О Беатриче, помоги усилью Того, который из любви к тебе Возвысился над повседневной былью.

38

Лючия —

христианская святая, аллегорически — «просвещающая благодать» (лат. lux — свет).

₁₀₆

Или не внемлешь ты его мольбе? Не видишь, как поток, грознее моря, Уносит изнемогшего в борьбе? —

₁₀₉

Никто поспешней не бежал от горя И не стремился к радости быстрей, Чем я, такому слову сердцем вторя,

₁₁₂

Сошла сюда с блаженных ступеней, Твоей вверяясь речи достохвальной, Дарящей честь тебе и внявшим ей».

₁₁₅

Так молвила, и взор ее печальный, Вверх обратясь, сквозь слезы мне светил И торопил меня к дороге дальней.

₁₁₈

Покорный ей, к тебе я поспешил; От зверя спас тебя, когда к вершине Короткий путь тебе он преградил.

₁₂₁

Так что ж? Зачем, зачем ты медлишь ныне? Зачем постыдной робостью смущен? Зачем не светел смелою гордыней, —

₁₂₄

Когда у трех благословенных жен Ты в небесах обрел слова защиты И дивный путь тебе предвозвещен?»

₁₂₇

Как дольный цвет, сомкнутый и побитый Ночным морозом, — чуть блеснет заря, Возносится на стебле, весь раскрытый,

₁₃₀

Так я воспрянул, мужеством горя; Решимостью был в сердце страх раздавлен. И я ответил, смело говоря:

₁₃₃

«О, милостива та, кем я избавлен! И ты сколь благ, не пожелавший ждать, Ее правдивой повестью наставлен!

₁₃₆

Я так был рад словам твоим внимать И так стремлюсь продолжить путь начатый, Что прежней воли полон я опять.

₁₃₉

Иди, одним желаньем мы объяты: Ты мой учитель, вождь и господин!» Так молвил я; и двинулся вожатый,

₁₄₂

И я за ним среди глухих стремнин.

Песнь третья

_{Врата Ада — Ничтожные — Ахерон — Челн Харона}

₁

Я увожу к отверженным селеньям, Я увожу сквозь вековечный стон, Я увожу к погибшим поколеньям.

₄

Был

правдою мой зодчий вдохновлен: Я высшей силой, полнотой всезнанья И первою любовью сотворен.

₇

Древней меня лишь вечные созданья, И с вечностью пребуду наравне. Входящие, оставьте упованья. [39]

₁₀

Я, прочитав над входом, в вышине, Такие знаки сумрачного цвета, Сказал: «Учитель, смысл их страшен мне».

₁₃

39

Надпись на вратах Ада. — По христианской мифологии, ад сотворен триединым божеством: отцом (высшей силой), сыном (полнотой всезнанья) и святым духом (первою любовью), чтобы служить местом казни для падшего Люцифера (А., XXXIV, 121–126). Он создан раньше всего преходящего. Древней его — лишь вечные созданья (небо, земля и ангелы), и он будет существовать вечно.

Данте изображает Ад как подземную воронкообразную пропасть, которая, сужаясь, достигает центра земного шара. Ее склоны опоясаны концентрическими уступами, «кругами» Ада.

Он, прозорливый, отвечал на это: «Здесь нужно, чтоб душа была тверда; Здесь страх не должен подавать совета.

₁₆

Я обещал, что мы придем туда, Где ты увидишь, как томятся тени, Свет разума утратив навсегда».

₁₉

Дав руку мне, чтоб я не знал сомнений, И обернув ко мне спокойный лик, Он ввел меня в таинственные сени.

₂₂

Там вздохи, плач и исступленный крик Во тьме беззвездной были так велики, Что поначалу я в слезах поник.

₂₅

Обрывки всех наречий, ропот дикий, Слова, в которых боль, и гнев, и страх, Плесканье рук, и жалобы, и всклики

₂₈

Сливались в гул, без времени, в веках, Кружащийся во мгле неозаренной, Как бурным вихрем возмущенный прах.

₃₁

И я, с главою, ужасом стесненной: «Чей это крик? — едва спросить посмел. — Какой толпы, страданьем побежденной?»

₃₄

И вождь в ответ: «То горестный удел Тех жалких душ, что прожили, не зная Ни славы, ни позора смертных дел.

₃₇

И с ними ангелов дурная стая, [40] Что, не восстав, была и не верна Всевышнему, средину соблюдая.

40

И с ними ангелов дурная стая — которая, когда восстал Люцифер, не примкнула ни к нему, ни к богу.