Божественное пламя
Шрифт:
Единожды поняв это, Гефестион смог до какой-то степени уяснить себе могущественную способность Александра направлять энергию Эроса на иные цели. Его собственные амбиции были более ограниченны, он уже исчерпал их меру. Ему всецело доверяли, он был глубоко, неизменно любим.
Истинные друзья делят все. Единственное, однако, Гефестион счел за лучшее держать при себе: Олимпиада ненавидела его, и эта ненависть возвращалась ей сполна.
Александр не говорил об этом; она должна была знать, что здесь натолкнется на скалу. Гефестион, когда царица проходила мимо без единого слова, приписывал это простой ревности. Удачливому любовнику трудно щадить проигравшего соперника;
Ему понадобилось время, чтобы поверить своим глазам: Олимпиада подсылала к Александру женщин. Разве соперничество с ними для царицы не горше? Служанки, приезжие певицы и танцовщицы, молодые жены, которых содержали не строго, девушки, которые не осмелились бы вызвать гнев царицы, даже если бы это стоило им жизни, вертелись вокруг и строили глазки на каждом шагу. Гефестион ждал, пока Александр первым заговорит об этом.
Однажды вечером, сразу после того, как в зале зажгли лампы, Гефестион увидел, как Александра перехватила широко известная красотка. Александр быстро взглянул в ее томные глаза, обронил какую-то шутку и двинулся прочь с холодной улыбкой, которая исчезла, когда он заметил Гефестиона. Они пошли рядом; Гефестион, видя, что Александр еле сдерживается, беззаботно сказал:
— Не повезло Дориде.
Александр нахмурился, глядя прямо перед собой. Новые факелы отбрасывали на расписанные стены глубокие тени и зыбкие блики.
Внезапно он сказал:
— Она хочет, чтобы я женился молодым.
— Женился?! — удивленно переспросил Гефестион. — Как ты можешь жениться на Дориде?
— Не будь глупцом, — рассердился Александр. — Она замужем, она шлюха, ее последний ребенок родился от Гарпала. — Друзья шли в молчании. Александр остановился за колонной. — Мать хочет увидеть, как я кручу с женщинами, чтобы знать, что я готов.
— Но никто не женится в нашем возрасте. Только девушек выдают замуж.
— Она много думает об этом и хочет, чтобы я подумал тоже.
— Но почему?
Александр взглянул на него, не столько удивляясь медлительности его ума, сколько завидуя невинности.
— Она хочет воспитать моего наследника. Я могу пасть в сражении, не оставив потомства.
Гефестион понял. Он мешал большему, чем любовь, большему, чем безраздельное обладание. Он мешал власти. Пламя факелов затрепетало, порыв ночного ветра холодом обдал его шею.
— И ты согласен?
— Жениться? Нет, я выберу по своему вкусу, когда у меня будет время подумать об этом.
— Тебе придется обзавестись домом, а это большие хлопоты. — Он посмотрел на удивленно приподнятые брови Александра и добавил: — А девушки… их можно позвать и бросить, когда угодно.
— Об этом я и думаю. — Александр посмотрел на Гефестиона с бессознательной благодарностью. Потянув его за руку в тень колонны, он мягко сказал: — Не беспокойся об этом. Она никогда не осмелится отнять тебя у меня. Она меня слишком хорошо знает.
Гефестион кивнул, не желая признаваться, что понял скрытое значение этих слов. Он действительно слишком поздно стал замечать, какое место ему отвели.
Немного погодя Птолемей, оставшись с Александром наедине, сказал ему:
— Меня попросили устроить для тебя ужин и пригласить кое-кого из девушек.
Их глаза встретились.
— Я, наверное, буду занят, — сказал Александр.
— Я буду благодарен тебе, если ты придешь. Я прослежу, чтобы тебе не докучали; они просто будут петь и развлекать нас. Ну как? Я не хочу неприятностей.
На севере не было обычая ужинать с гетерами; женщины были частным
— Не знаю, — сказал он Гефестиону, лежа в постели, — почему моя мать так хочет видеть меня порабощенным женщинами. Думается, она достаточно насмотрелась на моего отца.
— Все матери сходят с ума по внукам, — ответил Гефестион снисходительно. Вечер оставил в Александре смутную неудовлетворенность и сделал его восприимчивым к ласкам.
— Подумай о великих людях, которых погубили страсти. Взгляни на Персию. — Поддавшись мрачному настроению, он процитировал из Геродота устрашающую историю ревности и мщения. Гефестион выказал надлежащий ужас. Его сон был сладок.
— Царица была довольна, — сказал Птолемей на следующий день, — что вечер тебе понравился. — Он никогда не говорил сверх того, что было достаточным: черта характера, которую Александр высоко ценил. Он послал Калликсене ожерелье из золотых цветов.
Зима близилась к концу. Два гонца из Фракии — первого задержал разлив рек — прибыли одновременно. В первом письме сообщалось, что царь начал понемногу ходить. Через моряков он получил вести с юга. Союзная армия, после многих хлопот и проволочек, добилась частичной победы; амфиссийцы приняли условия мирного договора: низложить предводителей правящей партии и вернуть из изгнания оппозицию. Последнее требование всегда было самым ненавистным: возвращаясь, изгнанники припоминали старые обиды. Амфиссийцы еще не выполнили его.
Из второго письма стало ясно, что Филипп напрямую связался со своими агентами на юге. Те доносили, что амфиссийцы продолжают поддерживать свое правительство, не обращая внимания на протесты; оппозиция не смеет вернуться. Коттиф, глава армии Союза, тайно снесся с Филиппом: если Союз будет вынужден действовать, окажется ли царь готовым к войне?
Вместе с этим письмом пришло еще одно, скрепленное двойной печатью и адресованное Александру как наместнику. Филипп хвалил хорошее управление сына и сообщал, что, хотя он и надеется вскоре оправиться настолько, чтобы совершить переезд в Пеллу, дело не терпит отлагательства. Царь хотел, чтобы вся армия была приведена в боевую готовность. Однако не должно возникнуть подозрений, что эти приготовления касаются событий на юге; рассказать о планах царя можно только Антипатру. Для остальных должен быть найден какой-либо иной предлог. В Иллирии вспыхнула племенная междоусобица; следует распустить слух, что западные границы Македонии в опасности и войско будет поведено туда. Скупые распоряжения по подготовке и набору армии заключались отцовским благословением.