Брат, мой брат
Шрифт:
Слышу скрип у себя над макушкой — это Витька голыми ногами проделывает путь из кухни в комнату. У него, как оказалось, отличная терморегуляция, поэтому парню нет необходимости носить носки. А у меня такая необходимость есть — так что я инстинктивно поджимаю пальцы на ногах, чувствуя между ними мягкую шерсть. И открываю глаза.
Вижу, как Витька с очень ровной спиной подходит к тумбочке и берёт с неё пульт от телевизора. Вижу, как он, чуть прищуриваясь, возится с кнопками. И слышу, как раздаётся короткий звук теле-включения.
Не успевает голос с экрана сказать что-то понятное,
Витька кладёт на место пульт и медленными шагами двигается в мою сторону. Я повернула голову и теперь вижу только его ноги до колен — на них как раз собираются гармошкой джинсы. Дальше я вижу уже бёдра и торс — Витька усаживается, скрестив ноги по-турецки. Чувствую, как по животу бежит дрожь — это Витька угостился попкорном из миски. Тихо жуёт его, не отводя взгляда от изображения.
Нашей следующей покупкой будет камин. Витька предлагал заняться хорошей обшивкой дома, но я думаю, это не к спеху. Тем более, зима в это году тёплая, а скоро наступит весна. Так что это подождёт. А вот то, что может расслабить, заворожить и вселить спокойствие — это важно уже сейчас. И если Витька любит смотреть на имитацию камина в телевизоре, значит нам нужен камин настоящий.
Просто я замечаю, каким грустным он периодически становится, когда думает, что я на него не смотрю. И, думаю, я понимаю его грусть. Что ни говори, а мы с ним вроде двух отрезанных ломтиков, оказавшихся на одной тарелке. Которым ещё с этой тарелкой совсем не всё понятно, и просить или посоветоваться не с кем. Конечно, это не самое страшное, но всё равно немного холодит. Так что пусть у нас лучше будет камин.
— Перестань тырить мой попкорн, — советую я, прикрывая глаза. — Я всё вижу.
— Это не попкорн, — отвечает Витька. — Это счастье. А счастье должно быть внутри.
Возразить мне нечего.
Я и слышу, и чувствую, как Витька, немного неуклюже, укладывается рядом, втискиваясь в пространство между столиком и мной. И машинально сдвигаюсь в сторону, чтобы ему было больше места. Боком ощущаю, как по голой полоске кожи между кофтой и штанами проскальзывают несколько кукурузных зёрен. Витька окончательно укладывается рядом.
Я открываю глаза. Его профиль — спокойный и ровный, устремлённый вверх. На уголке губ — полуулыбка. Раскрытая ладонь лежит на животе, мерно поднимающемуся в такт дыханию.
Наши тела вроде бы не соприкасаются, но левым боком я всё равно чувствую исходящее от него тепло.
Нас постепенно накрывает ночь…
Глава 9. Мистические гайки закручиваются
Я нарочно не спешила отходить от двери, интригуя Витьку своим задумчивым видом и делая вид, что совершенно его не замечаю. В конце концов, когда Витькин взгляд стал абсолютнейше просительным, я всё-таки качнула пальцем серебряный амулет, будто поправляя его, и сообщила:
— Эту штуку нужно было вешать снаружи.
Витька,
— Почему? — опешил он.
— Потому что мы — дети дьявола, и от нас нужно защищать наружу, — нарочно сделала я преувеличенно возмущённую рожицу.
Как ни странно, Витькиного смешка не последовало, так что я обернулась к нему через плечо. А следом развернулась и полностью.
Витькино лицо было до предела серьёзным, и мне сразу захотелось опустить руки вдоль тела, как провинившейся школьнице. И оставалось только ждать, чтобы Витька что-то сказал.
— По-моему, тебя это всё беспокоит, — в конце концов высказался он, колючевато прищуриваясь в мою сторону.
И я будто оказалась прижата к стенке. Вернее, к двери, на которую Витька повесил купленный мною оберег.
— Да — я думала, что эту подвеску ты будешь носить по самым большим праздникам, — бездарно попыталась отшутиться я.
Витька, конечно же, опять не засмеялся. И мне стало ещё стыднее. Тогда Витька поманил меня протянутой ладонью, и мне оставалось только подойти.
Витька деловито уселся на диванный подлокотник, и я не стала дожидаться, пока он многозначительно похлопает по диванной подушке рядом с собой. Просто села на неё сверху и сделала вид, что мне очень легко держать на ней равновесие. И сложила руки на коленках.
— В последнее время, — деловито начал Витька сбоку от меня, — у тебя всё чаще прорываются сомнения, систер. Я прав?
Мне совсем не хотелось соглашаться, но короткая мысленная реторспектива, к моему стыду, Витькины слова подтвердила. Я действительно частовато под тем или иным соусом высказывалась по поводу нашего сомнительного «родства». Хотя и сама не замечала, пока Витька не сказал.
У меня загорелись кончики ушей.
— Просто стресса много последнее время — переезд этот, ремонт, погода плохая… — я бездумно закинула руку за голову. И под Витькины пристальным взглядом сама поняла, какую чушь несу.
— Знаешь… — Витька сделал многозначительную паузу, — если ты о чём-то жалеешь… то всё всегда можно исправить.
Я ощутила, как кипяток ударил меня по затылку.
— Как исправить? — несмотря на это, голос мой оказался холодноватым.
— Всё прекратить и сказать, что мы просто пошутили, — Витькин ответ отдавал металлом.
Я сцепила пальцы рук в замок.
— Ты сейчас пытаешься что-то предложить?
Витька остался спокойным:
— Я пытаюсь сказать, что ты не обязана делать то, чего не хочешь.
— А может, это ты не хочешь, но пытаешься найти причину во мне? — уточнила я.
Повисла тягучая пауза, за которую у меня успело остыть сердце.
— Марин, — Витька впервые за весь разговор развернулся ко мне. — Ты меня слишком умным считаешь для таких манипуляций.
Я моргнула, не сразу поняв смысл сказанного и пытаясь разгадать его по Витькиному лицу. Которое было вполне спокойным и расслабленным, так что я немного успокоилась.
— Во всяком случае — ты умнее меня, — я откинулась назад, прислонившись спиной к диванному валику. — И не пробуешь испортить то, что любишь.