Братчина

Кожедуб Александр Константинович

Я деликатно промолчал.

Веретенников встал и подошел к шкафу с книгами. Он был моей гордостью: из темно-вишневого дерева, с резными дверцами. Скрипучий, правда. Но книги в нем стояли не худшие.

— Михалкова вы издавали? — спросил генерал.

— Мы.

— Десять томов Шолохова небось к юбилею вышли?

— Сто лет было в прошлом году, как не издать.

— Мои книги тоже сюда поставишь?

— Конечно!

Веретенников удовлетворенно кивнул.

— Тебе я обязательно

подпишу, — повернулся он ко мне. — А фюрер обойдется.

Я понял, что он не очень хорошо относится к Вепсову. А может — и не любит.

— А за что его любить? — крякнул генерал. — Я самодура сразу вижу, довелось повидать. В армии их не меньше, чем у вас.

Я впервые услышал о самодурах-писателях, но принял это как должное. Мы ведь тоже люди. Взять хотя бы Птичкина. О сатириках, кстати, он хорошо сказал. Сам придумал?

— Ладно, не буду тебя отвлекать, — сказал Веретенников. — Ты заходи, если будешь проходить мимо. Поварская и Новый Арбат рядом.

— Зайду, — пообещал я.

— Но фюрера с собой не бери! Он небось ногами и не ходит, на машине ездит?

— По большей части на машине, — хмыкнул я. — Живот великоват. И ноги короткие.

Веретенников расхохотался. Ему мой юмор нравился. Видимо, сродни солдатскому. У них полно хороших анекдотов, один поручик Ржевский чего стоит.

— Анекдот про восемьсот граммов знаешь? — спросил генерал, отсмеявшись.

— Нет.

— Ну, слушай. Маршал Гречко на всесоюзном совещании командного состава читает доклад... Кто такой Гречко, знаешь?

— Министр обороны.

— Да, министр, под два метра ростом! Малиновский, кстати, тоже был гренадер... И вот Гречко прочитал доклад и в конце говорит: «Мне поступила докладная записка о том, что много в армии пьют. Ну, товарищи офицеры, я могу сказать лишь одно: выпил восемьсот — и остановись!»

Мы засмеялись.

— Да, им, двухметровым, хорошо, — сказал я, — после восьмисот вполне можно остановиться. А мне что делать?

Веретенников, кстати, до двух метров не дотягивал, всего сто девяносто. Потому, наверное, и не стал министром обороны.

— Не потому! — строго посмотрел на меня Иван Иванович. — Другие силы вмешались. И вообще у нас часто вмешиваются. Рассказал бы я тебе, но времени нет, ждут в мэрии. Так что в другой раз. Слушай, а ваш Михалков тоже ведь высокий?

— Под два метра, — кивнул я.

— Потому и карьеру сделал. Наша власть мелких не любит.

Это было спорное утверждение. Да и вообще скользкая тема. В воспоминаниях Веретенникова, кстати, ни о росте сослуживцев, ни о выпивке ничего не говорилось.

— И не надо! — сказал генерал.

Сейчас его голос отчасти напомнил тот трубный глас, который прогремел в ассоциации во время моего первого визита.

Привык к нему секретарь генерала или не привык?

— Человек ко всему привыкает, — сказал Веретенников и открыл дверь. — Ты не забывай, заходи. Только позвони предварительно. С нужными людьми познакомлю. Они ведь тебе нужны?

— Нужны, — согласился я.

— Да, а Гречко с Малиновским, между прочим, украинцы. Никогда об этом не думал.

С этими словами генерал Веретенников закрыл за собой дверь.

«Надо было ему свою книжку подписать, — пришла в голову запоздалая мысль. — Ладно, в другой раз. Как раз будет повод зайти».

7

Вышел в свет последний том воспоминаний Веретенникова, и решено было пригласить в издательство автора.

— Придет? — спросил меня Вепсов.

— Должен, — ответил я.

На самом деле в этом у меня не было уверенности. Я помнил, что генерал назвал директора фюрером.

— Позвони, что ждем его завтра в четыре, — распорядился Вепсов. — Бочкарёва позовем.

— В качестве живца?

— Иди и звони, — не поддержал мой легкомысленный тон директор. — У нас тоже здесь полно дел. Делегация из Грузии приезжает, будет вступать в сообщество. Скажи ему об этом.

Я позвонил Ивану Ивановичу.

— Последний том? — переспросил Веретенников. — Да, действительно... Что ж, приду. Что вы там у себя пьете?

У меня сложилось впечатление, что свои воспоминания он уже воспринимает как дела давно минувших дней.

— Ты, между прочим, сам обещал зайти, а так и не удосужился.

— Дела... — промямлил я.

— Дела у них! — фыркнул генерал. — Стратеги хреновы! Приду.

Мне показалось, что он швырнул трубку.

Крут, однако, наш генерал, под стать Вепсову. Что они между собой делят?

Назавтра в издательство сначала приехал Бочкарёв, вслед за ним у ворот остановилась машина Веретенникова.

«А самого-то в ней нет», — подумал я.

Охранник открыл ворота, машина въехала во двор. За происходящим я наблюдал из окна своего кабинета.

Из машины вышли секретарь Веретенникова и еще один человек, как две капли воды похожий на секретаря.

«Еще один генерал-майор», — подумал я.

Денщики стояли у машины, вертя головами. Я понял, что нужно спускаться во двор.

— Помогите занести ружье в кабинет директора! — обрадовался мне секретарь. — Он ведь у себя?

— У себя, — сказал я. — Что за ружье?

— Сейчас увидите, — улыбнулся секретарь. — Это Владимир, мы вместе служили.

— В Группе советских войск в Германии, — кивнул Владимир, пожимая мне руку. — Ружье мы понесем вдвоем, но нужно, чтобы кто-то придержал дверь.