Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903–1907. Документальная история и культурный контекст

Балакшина Юлия

В поле нашего внимания попали также и другие светские и церковные издания, на страницах которых выступали деятели движения церковного обновления: журналы «Православнорусское слово», «Церковный голос», «Новый путь», «Странник», «Руководство для сельских пастырей», «Церковно-общественный вестник», «Век», «Церковное обновление», «Христианское чтение», «Миссионерское обозрение»; газеты «Новое время», «Слово», «Русское слово», «Новости и биржевая газета», «Русь» и др. Богатый газетный материал представлен также на страницах сборника «Церковная реформа. Сборник статей духовной и светской периодической печати по вопросу о реформе» (СПб., 1905), составленного И. В. Преображенским.

В качестве источников мы использовали в своей работе мемуары государственных и политических деятелей, следивших за вопросом церковной реформы (С. Ю. Витте, А. П. Извольский,

A. В. Герасимов и т. д.); воспоминания представителей различных церковных кругов (митр. Евлогий (Георгиевский), митр. Вениамин (Федченков), прот. Михаил Чельцов, А. И. Введенский и др.); переписку представителей русской религиозно-философской и общественной жизни начала XX века, опубликованную

B. И. Кейданом в книге «Взыскующие града: Хроника частной жизни русских

религиозных философов в письмах и дневниках».

В тексте в подстрочных примечаниях размещены краткие биографические справки по тем персоналиям, чья роль в описываемых событиях была, по нашему мнению, существенной. Это касается как известных, так и малознакомых лиц. Данные сведения также важны для лучшего понимания контекста эпохи.

Все даты, если не указано обратное, даются по старому стилю. Цитаты приводятся с сохранением орфографии и пунктуации оригиналов.

Глава 1

От кружка к братству: история группы «32-х» в письмах и документах

Предыстория

На настоящий момент, благодаря письмам свящ. Константина Аггеева, мы имеем возможность воссоздать историю, приведшую к возникновению группы «32-х» петербургских священников и движения ревнителей церковного обновления, начиная с 1903 г., момента переезда Аггеева в Петербург.

В первом же письме своему другу Кудрявцеву в Киев от 4 ноября 1903 года о. Константин сообщает, что познакомился и подружился с о. Иоанном Егоровым, состоящим законоучителем во второй половине Смольного института. Через Егорова Аггеев попадает в еженедельный «интимный» кружок, возглавляемый Н. П. Аксаковым и собирающийся у него на квартире для обсуждения актуальных церковных вопросов: «.. Егоров – личный друг с давних пор о. Петрова и последним рекомендован начальнице Института, хотя об этом в И<нституте> знают только княжна, инспектриса Кудашева да я. Егоров втянул меня в свой интимный кружок, куда мы собираемся еженедельно для беседы. Главою нашего кружка состоит редкой учености и ума человек Николай Петрович Аксаков, автор “Духа не угашайте” – удивительный знаток святоотеческой литературы, – личный друг Вл<адимира> Соловьева» (С. 222). Этот частный кружок можно назвать одним из истоков будущего движения ревнителей церковного обновления как с точки зрения его состава (все названные в письме Аггеева участники «аксаковского» кружка войдут в группу «32-х»), так и с точки зрения обсуждавшихся на его собраниях проблем и идей: «Вчера у нас было обычное чтение составленного сочинения о Церкви Н. П. Аксакова… <…> Н<иколай> П<етрович> – личный друг Т. Н. Филиппова – весь погрузился в богословскую святоотеческую литературу и по ней создает богословие – совершенно далекое от сухих, в некотором смысле атеистических, катехизисов и догматикимакариев. Теперь мы читаем его сочинение о Церкви. Вчера было удивительно хорошее чтение о победе над адом, или начале христианской Церкви, по учению свв. отцов. Слова некоторых из них (Ефрем Сирин) – какие-то чудные гимны, перлы религиозной поэзии» (С. 237).

Из писем свящ. Константина Аггеева видно, что Аксаков пользовался в этом частном кружке большим авторитетом как человек серьезно образованный, знающий церковную традицию. Именно от него священники Иоанн Егоров и Константин Аггеев ожидали обоснования своего отрицательного отношения к Катехизису митр. Филарета (Дроздова) как к основной учебной книге на уроках Закона Божьего: «Третьего дня с Егоровым были на чтении у Аксакова. Подняли вопрос (в связи с чтением) о Катехизисе. Аксаков доказал нам научным путем. что никто никогда не считал Кат<ехизис> Филарета символической книгой, и что 2-я и 3-я части – нелепые по построению, видимо, искусственно стянутые – представляют буквальный перевод католического Катехизиса <нрзб> и первоначально не предполагались самим Филаретом…» (С. 224).

Встречи «аксаковского» кружка проходили в виде чтений на богословские, философские, экклезиологические темы, предлагавшихся, по-видимому, большей частью хозяином дома, с их последующим обсуждением. Практические вопросы выносились за рамки кружка, хотя Аксаков не отказывался принимать участие и в их разработке. Так, «коллективные работы по составлению руководства вероучения по Свящ<енному> Писанию и Преданию, выразившемуся в сознании свв. отцов и богослужении нашем», проходили отдельно от кружка, по пятницам. Для этих «работ», как сообщает Аггеев, «Аксаков уже многое приготовил – пока отрицательного по отношению к Катехизису» (С. 239).

В первый же год своего пребывания в Петербурге свящ. Константин Аггеев приобрел большую популярность как среди учениц Александровской половины Смольного института, где он преподавал Закон Божий по своей программе, так и в церковнообщественной среде города. В 1904 г. он сам становится во главе различного рода частных кружков, собиравших духовенство и религиозно настроенную интеллигенцию. 10 февраля 1904 г. Аггеев сообщал Кудрявцеву: «В П<етербурге> есть до десяти кружков вроде Киевских бывших при мне частных собраний. Все они находятся под ведением некоего мецената ген<ерала> Максимова. Вчера он был у меня. Просит быть секретарем. Я отказался вообще, а на нынешний год – безусловно. Он принял отказ только во второй половине. А тайное намерение старика, которое он высказал Мане [85] , совсем сделать меня “своим преемником”. 27-го февраля у него в квартире я начинаю устный обмен мнений по вопросу о наступлении Царства Божия на земле (о прогрессе с христианской точки зрения – моя формулировка)… Я хочу вывести 1 1/2 -часовые усыпительные доклады Козицких, Гринякиных, Лисицыных [86] и проч. На наших собраниях участвуют и профессора – университетов и академий светских» (С. 269). Через месяц же, 9 марта 1904 г., Аггеев добавляет, что не только «завяз. совсем в наши “собрания”», но и «быстро занял в наших собраниях видное место» (С. 272). В этих частных собраниях («домашних беседах», «залах»), число которых доходит до двенадцати, Аггеев выступает с

центральными докладами, играет роль председателя. Для нашей темы важно свидетельство о. Константина о том, что вокруг него «образовался… наиболее симпатичный кружок молодых иереев и некоторых светских людей» (С. 272). Центр этого кружка перемещается в дом Аггеева и, поскольку кружок включает как духовных, так и светских лиц, примером для его деятельности становятся религиозно-философские собрания, официально закрытые в 1903 г.: «В предстоящий четверг у меня заседание маленькое о предстоящем хотя бы с будущего года регулировании этих “религиозно-философских собраний”» (С. 272).

85

Аггеева Мария Ивановна (урожд. Черняковская) – супруга свящ. Константина Аггеева; далее упоминается как «Маня».

86

Козицкий Петр Александрович – чиновник Канцелярии обер-прокурора Св. Синода; автор ряда книг, направленных против свящ. Григория Петрова (Козицкий П. А. О литературной проповеди священника Г. Петрова. СПб., 1903); Гринякин Никита Михайлович – чиновник хозяйственного управления при Св. Синоде, помощник редактора журнала «Миссионерское обозрение» В. М. Скворцова, впоследствии священник; Лисицын Михаил Александрович – священник, настоятель церкви при Павловском военном училище, регент классов при придворной певческой капелле, законоучитель Пажеского Его Императорского Величества корпуса.

Вторым истоком будущего кружка «32-х» петербургских священников можно считать круг законоучителей различных учебных заведений столицы, который сформировался благодаря инициативе священников Иоанна Егорова и Константина Аггеева по изменению программы преподавания Закона Божьего. Оказываясь лицом к лицу с молодежью, мало религиозной, захваченной современными философскими идеями, столичные законоучители скоро понимали, что «дословное изучение» основ веры по Катехизису митр. Филарета (Дроздова) скорее усиливает религиозный индифферентизм молодежи, чем способствует рождению вдохновенной и подлинной веры. В качестве альтернативы Аггеев и Егоров предложили, с одной стороны, апологию христианской веры в контексте современных философских течений, с другой – обращение к Священному писанию как к первооснове православного вероучения. Однако изменение программы преподавания Закона Божьего скоро вызвало резкие нарекания со стороны вышестоящих чиновников и поставило инициаторов изменений перед необходимостью организационно оформлять свою инициативу, искать союзников и покровителей в своей борьбе. С одной стороны, Аггеев и Егоров пытались найти поддержку у церковных властей: митрополита Антония (Вадковского), викарных епископов: «На прошлой неделе поехали с ним вместе к еп. Константину <Булычеву> по маленькому делу и вступили в беседу. Обрушились на Катехизис. “Неужели, – г<ово>рим, – хуже будет, если мы будем не отрывочные тексты долбить, а будем ту или другую истину раскрывать по Свящ<енному> Писанию в связи с предыдущим и последующим. Катехизис, – говорим, – детей в трепет приводит, сна их лишает. А вторая часть Катехизиса? Ведь это идеальное уничтожение христианской нравственности…”» (С. 223). С другой стороны – они пытались собрать своих единомышленников в церкви и обществе, придать своей инициативе широкий резонанс и, в конечном итоге, добиться постановки вопроса об изменении программ преподавания Закона Божьего на самом высоком уровне.

5 ноября 1903 г. Аггеев писал Кудрявцеву: «Организуем данную борьбу так. Прежде всего, объединяем вокруг себя законоучителей, могущих понять наши мысли и чувства и открываем законоучительские маленькие собрания. Слободской уже наш. На этой неделе знакомился еще с одним» (С. 225). Знакомство с иером. Михаилом (Семеновым), чрезвычайно известным и влиятельным в начале XX в. религиозным деятелем [87] , выводит замыслы Аггеева и Семенова на принципиально новый уровень: «24 ноября были мы на лекции о. Михаила, одним из вопросов которой был, между прочим, вопрос о религиозном воспитании. Лекция нас очень удовлетворила (нас: читай – меня и Егорова) солидарностью своих взглядов с нашими и откровенностью выражений. На другой день Егоров написал от нашего имени о. Михаилу о желании с ним познакомиться и просил свидания в четверг на минувшей неделе. О. Михаил опередил нас и приехал сам к о. Егорову. Очень симпатичный и удивительно простой человек. Итог бесед таков. Мы открываем законоучительские собрания под эгидою Р<елигиозно>-пр<осветительского> Общества, но с непременными условиями: 1) председатель по избранию на каждое собрание и 2) делами собраний ведает особо избранный комитет. Общество дает нам лишь центральное место и авторитет, – последнее нужно для практического осуществления своих взглядов… <…> Избрание избранием, а ядро составляем мы – Н. П. Аксаков, о. Михаил, Егоров, о. Медведь и я. При такой “монархической” идее надеемся противопоставить свою партию “заслуженным” отцам-законоучителям..…» (С. 241).

87

Подробнее об архим. Михаиле (Семенове) см.: Головушкин Д. А. Апостол XX века: Жизнь и творчество о. Михаила (Семенова). СПб.: Политехника-сервис, 2010; Михайлов А. Ю. «Фауст до встречи с диаволом..…» // Семинарский вестник: Журнал Казанской духовной семинарии. 2005. № 2 (15). С. 8–14.

У законоучителей, ищущих новых путей для своей деятельности, появляется возможность организации вместо «маленьких» и, видимо, частных собраний широкой и общегородской деятельности под покровом весьма авторитетной в Петербурге церковной организации – Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви. Постепенно складывается круг людей, по преимуществу священников, с опытом преподавания в столичных учебных заведениях, активно участвующих в организации законоучительских собраний. В него входят, помимо некоторых членов «аксаковского кружка» (свящ. Константина Аггеева, свящ. Иоанна Егорова, свящ. Романа Медведя, Н. П. Аксакова), и новые лица: иером. Михаил (Семенов), свящ. Иоанн Слободской, чуть позже – свящ. Павел Лахостский и даже председатель Общества религиозно-нравственного просвещения, «правая рука» митрополита свящ. Философ Орнатский.