Будь проклята страсть
Шрифт:
Позади них мужчина в гребном трико фыркнул:
— Чего — метров?
— Километров.
Тот фыркнул снова и отвернулся. Ги спросил:
— Гребём наперегонки до моста и обратно?
— Идёт.
Мужчина побежал к своей привязанной рядом лодке. Ги не спеша допил пиво и рысцой затрусил к берегу. Соперник его уже плыл к мосту. Друзья смотрели, как Ги отвязал одну из ближайших лодок, взял вёсла и принялся грести. Он сократил разрыв, почти настиг соперника, затем последним рывком обогнал, выскочил на берег и протянул тому руку, чтобы помочь выйти.
— Ну что, обратно — вплавь?
Тот, тяжело дыша широко раскрытым ртом, покачал головой. Когда Ги нырнул и поплыл, Томагавк сказал:
— Чёрт возьми,
Все дружно согласились.
— У меня сейчас не хватило бы сил.
— У меня тоже.
Подобных дней ещё не бывало. «Лепесток розы» и его команду знали все смотрители шлюзов, все владельцы кабачков от Жанневильера, Нантера, Буживаля, Сартрувиля до Медана и Триеля. Не обходилось и без девиц, неизменно готовых заняться любовью. С ними бывала то Мушка, спавшая со всеми по очереди, то Мими, маленькая, стройная, утверждавшая, что ей двадцать лет, хотя не могло быть больше семнадцати. Плавала и ныряла она не хуже любого мужчины, знала всех лодочников. Ги сперва был удивлён, потом восхищен её опытностью в любви. Она была извращённой, знала много способов. Остальные шумно предупреждали: «Смотри, Прюнье, тобой заинтересуется полиция!»
Иногда в поезде из Парижа Ги знакомился с какой-нибудь вдовушкой нестрогого поведения или с парочкой фабричных девиц. Он и его друзья знали и брали к себе в лодку всех, стремящихся по выходным получить бесплатные обед и увеселительную прогулку, а также профессионалок из борделей. Иногда Ги привозил из города Марселлу или другую проститутку, та садилась на корму лодки, набрасывала на плечи боа из перьев, обнажала ноги и сардонически улыбалась гребцам, скрипящим зубами от вожделения.
Два-три раза в неделю Ги ночевал в «Морячке»; этот кабак они окрестили «колонией Аспергополис» [69] . После бурно проведённых там вечеров Ги поднимался в пять утра, фехтовал с Було, жившим там художником; потом спускал на воду лодку и при любых обстоятельствах успевал на последний поезд до Парижа. Дважды, выходя пораньше, добирался до города пешком. Когда возвращался поездом с проститутками, они вели «профессиональные» разговоры, наслаждаясь молчанием сидевших вокруг буржуа, и хохотали до слёз, сойдя на перрон вокзала Сен-Лазар.
69
«Колония Аспергополис» — Аспергополис переводится как «город Спаржа». Это название, вероятно, обусловлено гастрономическими увлечениями весёлой компании, останавливавшейся в Аржантее.
Ги грёб лучше, чем любой из его друзей. Ел за троих; руки и лицо его обветрились и загорели. Он заводил дружбу с бродягами, барочниками, прачками, хозяйками борделей, мясниками, зеленщицами, солдатами, даже с приехавшими на отдых и держащимися особняком буржуазными семейками. Матушка Прюб, сгорбленная мойщица полов, большая его приятельница, приносила ему по утрам «железистой воды»; ногой распахивала дверь и входила с большим кувшином, на дне которого позвякивали ржавые гвозди.
— Пей, малыш. Для здоровья, — говорила она с радостным, похожим на кудахтанье смехом.
Четырнадцатого июля хозяйка местного борделя мадам Сидони облачилась в красно-сине-белое кимоно и отдалась Ги «по случаю национального праздника».
На Сене не было ни единого заливчика, которого Ги не смог бы узнать хоть днём, хоть ночью. Потом в их команде неожиданно произошёл раскол. Томагавк, Одноглазый и Ток хотели спуститься по течению и устроить штаб-квартиру в ресторане Фурнеза, рядом с «Лягушатней». Ги и Синячок были против.
— Сами же знаете, это рай для воскресных путешественников, — сказал Ги. — Не проплывёшь и десяти метров, чтобы в тебя кто-нибудь не врезался.
— Может быть. Но здесь становится всё больше лесбиянок, — возразил Одноглазый.
— Ха! Тебя что, жена Сембозеля не подпускает к себе?
В
Однажды вечером Синячка в поезде не оказалось. В Азньере в вагон вошла голубоглазая блондинка с коралловыми губами. Ги познакомился с ней; она смеялась, отвечала шутками на шутки и с удовольствием принимала его любезности; но ехала в Морекур и в ответ на приглашение сойти в Безоне, покататься на лодке покачала головой. Когда поезд пришёл в Безон, Ги вышел, потом побежал обратно по платформе, смеша её своим шутовством, и вскочил в вагон снова, потому что испытывал к ней какое-то необычайное влечение. Они занялись любовью, блондинка полулежала на сиденье, спустив одну ногу на пол. Пассивность, которую она выказала поначалу, разожгла его желание. Подобную страсть к женщинам он испытывал редко.
Расстались они в Морекуре. Ги перешёл на противоположную платформу и стал ждать обратного поезда. Он был очень доволен. Его радовали быстрое расставание, неожиданная близость двух совершенно незнакомых людей, знающих, что после неё они почти сразу же расстанутся навсегда. На обратном пути у него возникло минутное беспокойство; случайные интимные отношения... всё же риск. Мысль о позорной, ужасной болезни заставила его содрогнуться. А! Он отогнал её, как бывало, — и улыбнулся. Девица была очаровательной.
Камин в кабинете Флобера догорал. Громадные тени Ги и хозяина слегка шевелились на стенах. Было поздно. Они вернулись в полночь от принцессы Матильды [70] . Флобер не любил возвращаться один домой в темноте и пригласил к себе молодого человека. Сказал с улыбкой: «Будешь моим учеником». Ги понял, что его ученичество началось.
Теперь, при свете редких, последних язычков пламени, Флобер вдалбливал Ги принципы своего искусства.
— Подвергай всё сомнению. Будь честен. Правдив. Одарённость не ставь ни во что. Гений даётся от Бога; дело людей не давать ему угаснуть. Но тебе ещё предстоит убедиться, что талант встречается чаще, чем совесть. Повинуйся верховной судьбе, исполняй свой долг. И тебе, сынок, придётся отказаться от многого. Художник, если он хочет работать, должен изолироваться по мере возможности от окружающего мира. Не обращать внимания на преходящие моды, на злобу дня. Размеренность, одиночество, упорство — то, что покажется другим воплощением монотонности, — должны быть твоими постоянными спутниками. Понимаешь?
70
Принцесса Матильда. — Матильда Бонапарт (1820—1904) — кузина Наполеона III. В её салоне собирались писатели, художники, учёные.
— Да.
Флобер поднялся из кресла и сменил короткую глиняную трубку на одну из целого десятка лежавших на камине.
— Остерегайся всего, что может тебя отвлечь. Чревоугодия, развлечений, женщин — да, да, женщин! Однако искусство не отшельничество. Это служение. Если хочешь одновременно счастья и красоты, то не добьёшься ничего, потому что для второй нужна жертва. Искусство питается жертвоприношениями. Бичуй себя и будешь приближаться к искусству. Если начинаешь писать о чём-то, необходимо погружаться в тему полностью, с головой, и принимать в ней всё опасное, всё неприятное. И если у тебя есть самобытность, надо прежде всего выявить её. Если нет — обрести! Понятно?