Будь проклята страсть

Коултер Стивен

Ги перешёл улицу и увидел Дюрана де Рошгюда. Тот окликнул его, и они обменялись рукопожатиями.

— Что случилось? — спросил Ги.

Рошгюд куда-то очень торопился.

— Дорогой друг, что за жизнь! Ты не можешь представить себе моих страданий. Мне удалось пленить Вальтессу де ла Бинье...

— Чёрт возьми!

Вальтесса была одной из самых дорогих кокоток.

— Всё шло прекрасно, — продолжал Рошгюд. — Я был «месье». Потом она сошлась с графом де Пугю. Я оказался на заднем плане, стал не «месье», а просто любовником. Когда граф приезжает, горничная прячет меня в шкаф. Однажды она меня там забыла, и я узнал, что существует и второй любовник. Видеть

Вальтессу я могу только тайком — в каком-нибудь ресторане, где нас никто не знает, — а потом должен расставаться с ней. Старина, это мучительно. Ну, мне пора.

Рошгюд помахал рукой и пошёл. Ги с усмешкой посмотрел ему вслед.

Настроение у него поднялось; взяв трость под мышку, Ги одёрнул жилет и внезапно коснулся пальцами монеты за подкладкой. Быстро извлёк её — десять франков! Целое богатство! Рисуя в воображении кружки холодного пива, молодой человек направился к террасе на улице Эльде, потом остановился: он устроит себе праздник. Пива можно выпить в Фоли-Бержер, билет в проход стоит дёшево, заодно можно посмотреть представление.

Полукруглый проход за ложами был полон людей. Тонкие белёсые струйки табачного дыма поднимались спиралями. Ги привалился к центральной стойке и под взглядом раскрашенной, напомаженной буфетчицы потягивал пиво, разглядывая толпу. Состояла она главным образом из гуляк. Женщины были только одного пошиба. Они прохаживались поодиночке или парами, бесцеремонно смотрели на мужчин, готовые улыбнуться при малейшем знаке внимания. Все были в больших шляпах, сильно декольтированных платьях, туго затянуты в корсеты, так чтобы зад соблазнительно выпячивался.

Гулянье в проходе Фоли означало, что девица неплохо преуспевает в своей профессии; на улицах они работали, лишь когда отчаянно не везло. Иногда могли позволить себе провести сезон на курорте, где в казино бывало много клиентов. Иногда работали в парижских отелях, сидели с единственным стаканом мятного ликёра: консьержи, законный доход которых включал в себя и процент со всех клиентов, почтительно им кивали. Ипподром в Лоншане неизменно был хорошим охотничьим угодьем. Но проход в Фоли-Бержер давал самый твёрдый, самый надёжный заработок — и всегда имелась возможность подцепить иностранца.

К Ги приблизилась крупная брюнетка в облегающем шёлковом платье.

— Привет, красавчик, — негромко сказала она. — Хочешь меня за десять луидоров?

— За десять? К сожалению, не могу. — Ги улыбнулся ей. — У меня нет даже одного, малышка.

Брюнетка улыбнулась в ответ и пошла дальше. Но Ги заметил, что она прошла мимо несколько раз, неизменно оглядывая его с ног до головы. Вскоре он потерял её из виду, отошёл, прислонился к стене задней части ложи и стал смотреть представление на сцене. Выступали гимнасты на трапециях, их чёрные волосы и усы были напомажены; потом оркестр заиграл бойкую мелодию, на сцену вышли группа танцовщиц и певица, публика приветствовала их долгими аплодисментами. Едва они замерли, Ги уловил запах духов. Брюнетка, привалясь к стене у той же ложи, смотрела на него.

— Пойдём ко мне? — спросила она.

— Не могу. Денег нет.

— Ничего, — сказала брюнетка. — Парень ты красивый. Пошли. — И уверенно взяла его под руку.

Флобер выдул искры из своей короткой глиняной трубки.

— Потрясающе! — И дружески взял Ги за руку. — Подойди сюда.

Он подвёл молодого человека к окну, пристально вгляделся в его лицо и закивал.

— Да, да. Вылитый бедняга Альфред. Садись, малыш. Мы переписываемся с твоей матерью.

Было воскресное утро. Ги прошёл пешком через парк Монсо, чтобы навестить

Флобера на улице Мурильо. Хозяина он нашёл в неизменном коричневом халате и шлёпанцах. Снаружи доносились голоса детей, играющих в парке.

— Полагаю, службу ты ещё не бросил? — спросил Флобер.

— Нет. И только что получил уведомление об официальном назначении. С нынешнего дня я представитель начальника бюро внутренней службы...

— Ну и названьице!

— ...по хранению бланков документов министерства флота.

— Ж-ж-жуть! — На лице Флобера отражались ужас и насмешка. — Ты должен напечатать это на своих визитных карточках. — Потом полушутя-полусерьёзно спросил: — Что это означает?

— Видимо, — ответил Ги, — то, что я теперь кладовщик. Буду ведать бланками, которые ежедневно присылает Национальная типография, и выдавать их по требованию различных отделов. Работа вполне посильная для двенадцатилетнего.

— Ещё бы!

— На сей ответственной должности я буду получать тысячу шестьсот пятьдесят франков в год.

— Хватит, чтобы пристойно голодать.

Оба с усмешкой поглядели друг на друга.

— Бедняга, — сказал Флобер. — Сочувствую тебе. Искренне. Садись. Хочешь кофе? ЭМИЛИЯ! Перед уходом принеси кофе. И мой табак. Но чего ещё ты мог ждать? Эта чёртова республика, это... это сборище жуликов, ведающих государственными делами. Посмотри на них. Смех, да и только. Демократия — Господи! Эти представители народа — продажные мошенники. Думают только о своих мелочных, низких интересах. У них гордость кретинов и души разгребателей навозных куч! — Он поднял валявшуюся под столом газету. — Посмотри на этот грязный листок. — И прочёл вслух. «Ходят слухи, что месье Жюль Греви, президент палаты представителей, вскоре подаст в отставку». Жюль Греви, ни в чём, кроме бильярда, не разбирающийся, — президент палаты депутатов!

Лицо Флобера побагровело, и он швырнул газету на пол. Потом поднял снова.

— Хотя погоди. Тут есть и приятное сообщение. «Во время своей речи мэр месье Вутебра скромно упомянул о собственных трудах на благо сограждан и был грубо прерван выкриком: «Да, выпустили тот мошеннический займ!» Месье Вутебра, оставаясь воплощённым достоинством, предложил тост за сельскохозяйственный комитет». — Флобер восторженно хлопнул себя по бедру. — Представляешь себе достоинство месье Вутебра?

Оба рассмеялись.

Потом они поговорили о мадам де Мопассан, о Буйе. По настоянию Флобера Ги принёс несколько своих стихотворений. Читая их, Флобер несколько раз хмыкнул и подёргал себя за жёлтый ус. Ги смущённо заёрзал.

— Кого читал в последнее время? — выпалил наконец Флобер.

— Э... Ламартина [50] ...

Флобер взял один из листков со стихами и бросил его Ги.

— Вот — чистейший Ламартин. Кого ещё?

— Леконта де Лиля [51] .

50

Ламартин Альфонс Мари Луи де (1790—1869) — французский поэт-романтик, политический деятель, историк, член Французской Академии.

51

Леконт де Лиль (1818—1894) — французский поэт и общественный деятель-республиканец, член Французской Академии, основоположник эстетики «Парнаса».