Будни феодала
Шрифт:
Проняло бедолагу. Аж вспотел. В руку мне вцепился и стиснул, как клешнями.
Впрочем, чему удивляться? Час тому тюремную баланду хлебал, без каких-либо перспектив не только в ближайшем, но и в самом отдаленном будущем, а сейчас — я ему почти что ключи от одной из самых мощных крепостей вручил.
Пока только на словах, ясен пень. На результат еще потеть и потеть. Но ведь реальная тема. Чуток везения, и можно заниматься раздачей слонов.
— Ты страшный человек, Антон-ага, — пробормотал он. — Я рад, что нахожусь среди твоих друзей, сочувствую врагам и
— Не волнуйся, Булат… Мои враги не в этом мире. Но, мне тоже будет их жаль, когда я вернусь . Эй! Кто-нибудь!
— Ой! — стоящая рядом фигурка испуганно отшатнулась от прорезавшегося командирского голоса.
— Прошу прощения, панна Агнешка, не заметил, как вы подошли. Думал — это уже рассвет близится, а это ваша красота ночь разгоняет.
Блин. Что за ахинею я несу? Никогда не умел делать комплименты. Но, кажется, прокатило. Во всяком случае, девушка в ответ милостиво улыбнулась.
— Вы очень вовремя. Думаю, кроме вас… и Виктора, никто не поможет подобрать наследному принцу подобающие ему одежды. Всецело полагаюсь в этом на ваш вкус и знание этикета. Понимаю, задача непростая, но только вы сможете превратить оборванца в вельможу. Коим Саин-булат хану надлежит быть по праву крови.
Фу, такую фразу выговорил до конца. Заодно и проблему спихнул в надежные руки. Теперь можно и собой заняться. Тот еще видок, кстати. Одно слово — беглый каторжник.
* * *
План оказался не просто хорошим, а без ложной скромности — великолепным. Вот только мне в общем веселье места не нашлось. Ага, прям, как невесте на смотринах. Она тут самая главная и важная, но сама ничего не делает, только глазками хлопает и мило краснеет. Шучу, конечно. Это мои соратники краснели тои дело, когда я разбирал их действия и указывал на промахи…
В общем, к делу я подступил творчески. Перво-наперво для ширины захвата разделил отряд на две части. Панцирных казаков отдал под командование Мамая — они и так только его слушались. А черкесов — подчинил де ла Буссенору.
Во-первых, — идальго был такой же смуглый и горбоносый, а горячностью и вспыльчивостью характера превышал их всех вместе взятых. А во-вторых, — потомственный испанский дворянин был единственным командиром, которому гордые воины, не признающие какой-либо власти, соглашались повиноваться. Кроме меня, естественно.
Для медицинского обеспечения за Мамаем потянулась Оксана, а Виктор получил в помощь Кирилла. Неожиданно у них оказалась масса общих знакомых в Кракове, Львове и Киеве, так что будет об кого языки почесать, в свободное от работы время.
Сестра Иридия сперва тоже рвалась в бой, но переговорив в Мелиссой, амазонка мнение изменила, и у меня появился еще один телохранитель. Панночку Агнешку я легко представлял себе в любом виде, кроме галопирующего всадника с казацкой пикой наперевес. С этим даже де ла Буссенор не спорил и оставил ее при мне.
Абдула, с деньгами и фирманом* (*здесь, — официальное послание) будущего хана отправился обратно в Ак-Кермен,
В результате такого распределения сил и обязанностей, Мамай патрулировал левый берег в направлении Муравского шляха. Буссенор — переправу на Черном шляхе. Я же торчал, как одинокий тополь, на кургане, в окружении прелестных дам, где и трудился, как гаишник перед отпуском. В смысле, ловил все что движется, отнимал и делил.
И таки было что. Еще половина первого дня не прошла, как оба отряда накрыли по одному обозу. Мамай — татарских налетчиков. Буссенор — возвращавшегося из похода Сафар-бея.
Панцирные казаки с ходу разнесли три десятка басурман, как кегли в боулинге. Причем, подчиняясь приказу, работали исключительно тупой частью пик и сабель. В результате, почти все налетчики остались живыми и имели честь лицезреть будущего хана Крымской орды. Осознать свое прежнее поведение и сделать правильный выбор между рабством и присягой на верность. Пленники, если можно так выразиться, не порадовали. Налетчики просто перегоняли большое стадо, а ясырь их состоял всего из пяти пастухов, тоже мусульман. Которые, в благодарность за освобождение, тут же изъявили желание стать воинами и пополнить ряды армии нового хана.
С заносчивым Сафар-беем дело пошло сложнее.
Поход его оказался весьма прибыльным и удачливым. Сила с ним шла довольно приличная. Десяток нукеров, полторы дюжины огланов, почти три десятка капы-кулу и дюжина байраков. При чем, большая часть воинов имела статус «опытных». Поэтому, видя перед собой не такой уж и большой отряд черкесов, сдаваться без боя Сафар-бей отказался. Предложив испанцу силой доказать право Саин-булат хана повелевать другими.
Обычно горячий, как кипяток, идальго неожиданно для всех поступил мудро. Помня, что в этот раз мы сражаемся не ради мести или добычи, а в поисках союзников для мятежа, он пропустил чамбул Сафар-бея к переправе. Отправив гонцов к Мамаю и ко мне. Поэтому, когда татары подошли к Днепру, то увидели ожидающих их на левом берегу казаков и уже довольно внушительный личный отряд Саин-булат хана. В который, на время переговоров, влился и я вместе со «штабом».
Переговоры продолжились на новых условиях, но татарин упорствовал. Даже несмотря на обещание не экспроприировать его добычу. Кроме ясыря, разумеется. Понять его было можно. Я бы и сам не захотел с таким полоном расставаться. Шесть крылатых гусар! Это ж почти как за военачальника выкуп будет. А помимо них — четверо панцирных казаков, пятеро черкесов, десяток городовых казаков и три дюжины крестьян с селянками.
Пришлось подключить девушек. Не в том плане, что они могли убедить мусульманина, а чтобы взять Сафар-бея «на слабо».