Будни феодала
Шрифт:
В общем-то, разумный подход. А с учетом того, что он и меня допрашивал без пристрастия, седобородый старик завоевал уважение. Если придется еще столкнуться — убью быстро.
И только в одной из дальних темниц я увидел нечто особенное. Во-первых, — эта камера была значительное светлее и суше моей. Во-вторых, — в помещении имелось нечто невероятное для зиндана. Деревянный топчан и стол!
— Похоже, здесь держат какого-то знатного гостя, — хмыкнул я, подбирая ключ. Получилось с шестой попытки. Мог бы и раньше сообразить, если б пригляделся внимательнее. Только он
При виде нас узник поднялся и отошел к окну. Видимо, такие были правила.
Насколько позволял разглядеть свет факела, молодой мужчина. Одетый скромно, но не в лохмотья. В таком халате и я бы не мерз.
— Вечер добрый, уважаемый… Не подскажете, как пройти в библиотеку?
Фраза сама вырвалась. Сказывалось перевозбуждение. А следом вспомнился анекдот о теории относительности, как ее объяснял бывший студент физик авторитетному вору. Предложил зеку походить по камере, а потом говорит: «Вот ты ходишь, а на самом деле — сидишь». Так и я… Вроде, свободен, но по-прежнему в тюрьме.
— Что, простите?
«О, интеллигентный человек. Надо брать…»
— Тысяча извинений, уважаемый, мы не знакомы. Не соблаговолите назвать свое достопочтимое имя?
Мужчина раздраженно дернул щекой.
— Насмехаетесь?
— И в мыслях не было, — изобразил я легкий поклон. — А вас здесь все знают?
— Новенькие, что ли? — мужчина отошел от окна. — Дядя надумал сменить тюремщиков? Решил, что с прежними я общался слишком долго и мог сговориться? Это похоже на старого лиса. Ничего не оставлять на волю случая. Думаю, он и собственную смерть запланирует заранее.
— Прошу прощения, эфенди, но я пока ничего не понимаю. Может, вернемся к началу? С кем имею честь?
— Вот как?.. — еще больше изумился татарин. — Занятный разговор у нас получается. А вы точно тюремщики?
Задрал… Он что из Одессы родом? Ни одного ответа, вопрос на вопрос…
— Ну, как желаете. Не хотите назвать себя, не смею настаивать и мешать вашему уединению. Всего доброго. Счастливо оставаться.
Я развернулся к дверям, почти выталкивая наружу Абдулу.
— Постойте!
Ага, скучно одному. Ну так какого же ты выделываешься.
— Меня зовут Саин-булат хан. Единственный сын Булат-Гирея. Старшего брата нынешнего хана Крымской одры Махмед-Гирея.
— Сын старшего брата? — пробормотал я негромко. — То есть…
— Да. Законный наследник ханского престола. А мой дядя Махмед-Гирей — узурпатор. Который сидит во дворце только потому что султан считает, что мужская линия моего отца пресеклась с его смертью. Не знаю, зачем я это вам говорю… — голос его опустился почти до шепота. — Наверно, чтобы самому не забыть.
М-да. Не зря говорят мудрецы, что не стоит лениться лишний раз наклониться за булыжником. Никогда нельзя быть уверенным, что вместо камня не поднимешь алмаз.
— И давно ты здесь?
— Давно… — кивнул царевич.
— А на свободу выйти не желаешь?
Прежде чем ответить, тот сел на лежанку.
— Год или два я обещал озолотить каждого, кто выпустит меня. Пока не понял, что дядя приставил ко мне глухих охранников. С тех пор я
— Понимаю. Но перестать разговаривать и смириться — разные вещи. Я — тоже был в плену. Абдула — друг, который пришел меня спасать. Но, между нами и свободой все еще толстые стены и охранники. Удастся сбежать — повезло. Нет… Сам понимаешь. Поэтому, и спрашиваю. Здесь ты хотя бы жив, а пойдешь с нами — может и рассвета не увидишь.
— Жив?! — вскричал татарин. — Ты называешь это жизнью?! Да я сейчас же готов умереть, за право хоть еще раз посмотреть на звезды и вдохнуть полной грудью!
«К вашему отряду присоединяется Саин-булат хан».
* * *
— Не уверен, что хозяину это понравится… — проворчал негромко Абдула.
—Эй-эй, дружище! — хлопнул я по плечу своего спасителя. — Какой хозяин? Ты же свободный человек!..
Татарин растерянно поморгал, и на лицо его наползла неуверенная улыбка.
— Забыл.
— Ну ничего, если что — я напомню. А теперь кратко и быстро: почему Кара-мурза будет недоволен освобождением Саин-Булата? Они что, враждуют?
— Нет, нет… Я другое хотел сказать… Понимаешь, Антон-ага, ты конечно же весьма важный и достойный человек. Тебя даже Великий Хан лично допрашивал, а такой чести удостаивается далеко не каждый разбойник. Но, только не обижайся, ты всего лишь еще один гяур, чем-то досаждающий подданным Блистательной Порты. Не более… Сумел как-то сбежать, ну и шайтан с тобой. Если не поумнеешь — то и во второй раз попадешься. А Саин-булат хан — принц крови! Тот, кто может потребовать казни самого Махмед-Гирея! То есть, не простой разбойник, а государственный преступник!.. Поэтому, искать его будут тщательнее, чем упавший на пол бриллиант. Весь город перетряхнут, каждого допросят. И тут уже не удастся утаить, что в тюремную охрану в день побега был принят новый охранник.
— А потянув за эту ниточку, раньше или позже, дознаватели выйдут на Кара-мурзу, — закончил я его мысль. — Да, нехорошо получится. Но и оставлять принца и дальше гнить в тюрьме, тоже не по-мужски. Ладно, я тебя услышал. Решим проблему.
Саин-булат все это время молча ждал окончания разговора, даже не пытаясь как-то повлиять на его исход. Блин! И кто-то еще берется утверждать, что пожизненное заключение гуманнее смертной казни? Хотел бы я поглядеть на этих «гуманистов» лет эдак через пяток после отсидки и, желательно, в одиночке. А лучше — через десять. Особенно, если им заранее объявить, что никакого пересмотра дела и помилования не будет. Нафиг, нафиг… Совсем народ мозгами поехал. А ведь еще не столь давно, просвещенные греки считали быструю смерть наградой богов. Понимаю — серийные убийцы, маньяки-насильники подобной награды не заслужили, но и «купировать хвост маленькими кусочками» тоже не дело. Есть высший Судия, пусть и решает беспристрастно — кого к гуриям или в иные Кущи, а кому в Чистилище сковородки вылизывать и прочий порядок наводить, прощение зарабатывая.