Бухта надежды. Испытание прочности
Шрифт:
– Иван Сергеевич… - подскочила Аня. – Вот, доставили моряков, потерпевших кораблекрушение.
– Кораблекрушение? – повторил главврач непривычное слово. Все же на дворе был двадцать первый век, а никак не восемнадцатый или когда там происходили действия книги «Дети капитана Гранта»? – Хм… А что? Где? Как?
– Грузовое судно в шторм попало… Ну это насколько мы можем судить, - пояснил все тот же прапорщик. – Эти… узкоглазые… толком ничего еще не сказали. Курлычат там что-то на своем. Их бы хоть как-то разговорить, чтобы
– Да они сейчас и говорить-то не в силах, - тут же пояснила Аня. – Почти пять часов в воде болтались.
Главврач перевел взгляд на мертвенно-бледных то ли малазийцев, то ли корейцев, то ли китайцев – фиг их разберешь, когда они все на одно лицо – мелкие, узкоглазые, смуглые. Хотя из-за переохлаждения кожа приняла цвет какого-то неестественного сероватого оттенка.
– Так они вообще ничего не сказали?
– Нет, - покачала головой Аня. – А если что-то и говорят, то на своем тарабарском – ничего не понятно. Пыталась с ними на английском поговорить, но они отвечали с таким адским акцентом, что я сама потерялась.
– Понятно… А новая смена где? Почему вы здесь одна крутитесь?
Аня пожала плечами, не ответив на этот интересующий и ее вопрос. А что тут ответишь? Опаздывают.
Главврач понял все без слов. В принципе, он был нормальным дядькой, хоть и бывал порой требовательным, но это скорее плюс, чем минус.
– Так… - Смальцев быстро скинул куртку, повесил ее на рогатую вешалку, оставшись в легком свитере и брюках, тут же накинул свободно висевший халат и принялся обследовать тех, до кого Аня еще не успела добраться.
– Иван Сергеевич, у этого градусник пора вынимать, - подняла голову Аня, записывавшая в это время анамнез в медицинскую карту. Солдатики к этому времени уже успели переодеть закоченевших китайцев/корейцев и теперь без дела топтались на месте, не зная, чем себя занять. Сами же пострадавшие, укутавшись в одеяла по самый нос, только и сверкали черными как угольки глазами, да и вообще были похожи на пленных французов наполеоновской армии.
– Так, голубчики, организуйте этим гражданам теплое питье, - распорядился главврач.
– Так, товарищ военврач, а где ж я его тут достану? – удивился дядька-прапорщик, разведя в стороны руки. – Полевая кухня далеко.
– В столовку пусть солдат сгоняет – там как раз завтрак раздают.
– Хорошо, доктор. – Кивнул дядька. – Так, Васьков, слышал товарища военврача? Бегом в столовую! Скажешь, чтобы чайник чая выдали. Да поскорей!
Аня кивнула и вернулась к своим делам.
– Иван Сергеевич, какая там у него температура?
– Тридцать пять и ноль.
– Спасибо, - Аня быстро черканула в карте три цифры и замерла. – Иван Сергеевич, а как же мы их будем различать? Я же даже не поняла, как их зовут.
Доктор нахмурился и задумчиво почесал нос.
– Ну, попробую я. Вот из ё нэйм?
– разделяя каждое слово паузой, главврач обратился
Произношение у самого Смальцева было на уровне третьего класса, но иностранные языки не были в приоритетных интересах доктора. Да и до сего момента нигде толком и не пригодились.
Азиат почему-то закинул голову вверх, уставившись в потолок, и выдавил что-то нечленораздельное, похожее на звук «а», только какой-то отрывистый.
– Что это с ним? – недоверчиво поглядел на азиата доктор. – Что у него с шеей? Ушибся что ли?
– Не знаю… - вроде, никаких травм не было.
– Ду ю спик инглиш? – снова повторил доктор.
На этот раз азиат головой дергать не стал, а попытался что-то сказать, при этом сюсюкая, шепелявя и принудительно смягчая твердые согласные. В общем, получилось что-то типа:
– Есь, есь...
– По-моему, он сказал «да», - заметила Аня. – Попробуйте его дальше разговорить.
– Попробуем… - согласился главврач. – Нейм.. Ё нейм…
– Есь, есь, - вновь повторил ту же фразу азиат.
– Чего эт он? – вскинул бровь Смальцев. – Эй! Имя твое… тьфу ты… нэйм ё… как? Тьфу ты! Вот!
– Есь! Есь нейм, есь… - преданно глядя в глаза врачу, повторил пациент.
– Нет! Это невозможно! – отшвырнул ручку главврач.
– А если попробовать с ними объясниться жестами? – встрял все тот же прапорщик.
– Ну давай… пробуй. – Буркнул главврач, махнув рукой.
– Да я ж не по этой части… - замялся дядька. – Да и жесты у меня все больше непристойного содержания. Не поймут меня интуристы.
– Ну коль не по этой части, так чего тогда встреваешь? – рассердился Смальцев. – Так, Анна Михайловна, пишите: этот – Иванов Иван Иванович, второй – …
– Да они же и выговорить свои новые имена не смогут, - заметил прапорщик, разглядывая новоявленного «Ивана Ивановича», переводящего непонимающий взгляд с медсестры на врача.
– Да мне все равно. Мне нужно их как-то отличать в документах одного от другого. Хоть на лбу у них пишите.
– Тогда уж что-то родное им придумайте.
– Товарищ прапорщик, вы свой генератор гениальных идей только на критику настроили или есть что по существу?
– Да без проблем. Вспомним классику. Чего далеко ходить? Например: Ли Си Цын – и нам понятно, и им если что будет проще. Или вон Ван Ю-Шин… Ванюшин значиц-ца по-нашему.
Аня перевела вопросительный взгляд на доктора и тот согласно кивнул:
– Ладно, Анна Михайловна, отставить с Ивановым. Нарекаю его Лисицыным… ну в смысле, Ли Си Цином. Это из «… сбил тебя наш лётчик Ли Си Цин»? Если я не ошибаюсь… - скорее самому себе задал вопрос врач. – Ну тогда вот этого гражданина – Си Ни Цыном, того – Ван Ю-Шином, того, что чай не пьет - … как бы его назвать? Боец, у тебя какая фамилия? – обратился Смальцев к ближайшему бойцу – белобрысому и лопоухому.