Бустан (Плодовый сад)
Шрифт:
Но горько знать, что свет зениц погаснет
И ночь могил вовеки не прояснет.
Я как-то землю кетменем копал
И тихий стон внезапно услыхал:
«Потише, друг, не рой с такою силой!
Здесь голова моя, лицо здесь было!»
* * *
Я на ночлеге, пробудившись рано,
Пошел за бубенцами каравана.
В пустыне налетел самум, завыл,
Песком
Там был старик, с ним дочка молодая;
Все время пыль со щек отца стирая,
Она сама измучилась вконец.
«О милая! — сказал старик отец. —
Ты погляди на эти тучи пыли,
Ты от нее укрыть меня не в силе!»
Когда уснем, навеки замолчав,
Как пыль, развеют бури наш состав.
Кто погоняет к темному обрыву,
Как вьючного верблюда, душу живу?
Коль смерть тебя с седла решила сбить,
Поводья не успеешь ухватить.
* * *
О клетка из костей, о гость мгновенный,
Душа в тебе подобна птице пленной.
Когда из клетки птица улетит,
Назад ее ничто не приманит.
Мир — только миг; но мудрым, в блеске пира,
Миг откровения — дороже мира.
Шах Искандар весь мир завоевал
На миг и бросил все, чем обладал.
Он счастлив был бы сбросить власти иго,
Но не отсрочили ему ни мига.
Что кроме славы доброй иль дурной
Нам на стезе останется земной?
Ты спишь в этом, в неге тонешь?
Друзья ушли, ты скоро их догонишь.
Умрем, сады весною расцветут,
И новые влюбленные придут.
Презри тюрчанку — жизнь! С кем это было,
Чтоб полюбив, она не разлюбила?
О сонмы спящих! Судная труба
Отверзнет ваши темные гроба!
Теперь твой срок беспечности страшиться,
Чтоб не рабом на страшный Суд явиться.
На Суд не так мы, как в Шираз, придем,
Где окунемся в чистый водоем.
Хоть отдохнем в Ширазе мы немного,
Далекая нам предстоит дорога.
В путь про запас источник слез бери,
Коль ты в грязи — то смой ее, сотри!
* * *
Отца я вспоминаю дорогого;
Я верю: он — под сенью всеблагого.
Он подарил мне доску, и тетрадь,
И ценный перстень, а на нем — печать.
Снял
И заплатил мне финик вместо денег.
Цены не знал я перстню и, шутя,
За финик отдал; кто я был? — дитя.
Ты тоже дней своих цены не знаешь.
Подумай сам — на что ты их меняешь?
Лишь те, кто ныне доброе творят,
Из бездны праха встанут до плеяд.
Но голова твоя в земле застрянет,
О тела раб, Земное перетянет.
О брат, постыдных дел своих стыдись,
Предстать на суд в позоре берегись!
Как будут вешать на весах пороки,
То содрогнутся в ужасе пророки.
Когда сердца святых охватит дрожь,
Где оправданье ты себе найдешь?
Ведь женщин, в поклонении усердных,
Поставят выше вас — жестокосердных.
Ты мужества, несчастный, устыдись,
Коль жены над тобою вознеслись.
У женщин сроки некие бывают,
Когда их от молитвы отстраняют.
Что ж от святой молитвы в стороне
Сидишь ты, уподобившись жене?
Не женщина ты в пору очищенья;
Уйди! Ты женщин ниже — без сомненья!
Я средний, на меня ты не гляди,
Внимай словам идущих впереди!
За гранью прямоты — уклон, пучина...
И там, кто ниже женщин — не мужчина.
На неженку богатого взгляни,
Его с отважным воином сравни.
* * *
Жил некто; взял волчонка, воспитал он;
А волк подрос, хозяина задрал он.
Искусанный хозяин умирал
И, вспомнив речи вещие, сказал:
«Вот так: печешься век о нежном друге
И в сердце нож получишь за услуги...»
На нас, людей, иблис изрек хулу,
Мол, только человек — причина злу!
О, горе вам, что одержимы дивом!
Пусть тот упрек не будет справедливым!
Иблис разжег вражду у нас в сердцах, —
Да поразит его святой аллах!
Как нам подняться, тонущим в позоре,
Коль мы с иблисом в мире, с богом в ссоре?
Любовь с друзьями будет не долга,
Коль тянешься ты в сторону врага.
Коль дорожишь ты дружбою своею,
Противостой врагу душою всею.
Тот, кто врагом коварным обольщен,
От сердца друга будет отчужден.