Бывшие. Я до сих пор люблю тебя
Шрифт:
Инесса все время где-то рядом, держит за руку, заглядывает в глаза, а я каждый раз уворачиваюсь от ее удушливого внимания. Я не понимаю, какие слова ей сказать, чтобы до нее наконец дошло? Ну не пинка под зад же ей прилюдно давать? Это вообще низко для мужика.
Чувство иррационального, противоестественного душит, и, пока никто не видит, я выхожу на балкон и хватаю ртом прохладный осенний воздух.
Поднимаю взгляд и смотрю на город, в котором живет женщина.
Она нечто большее, чем просто физиология,
Так много всего, что, оглядываясь назад, уже не можешь найти места в жизни, где она не оставила бы след.
Это так чудовищно неправильно и болезненно необходимо одновременно. Она — все лучшее, что у меня было.
Глава 24. Тринадцать лет прошло
Тамила
— Там-там, я стою возле твоей галереи, и только попробуй не выйти ко мне! Вызову вертолет и бронетехнику! Это ж надо так забить на подругу.
Тихонько смеюсь. С Веры станется реально вызвать кого-нибудь.
— Все-все, не кричи. Выхожу.
Сажусь в машину подруги, расцеловаю ее.
— Сто лет тебя не видела, аккурат с выставки того юного красавца, как там его?
— Всеволод Никольский. И он всего на каких-то три года младше тебя.
— Считай, вечность, — грустно вздыхает.
— Три года — вечность?
— Конечно! — фыркает и решительно подрезает мужчину на внедорожнике, посылает ему воздушный поцелуй: — Прости, родной, не с той ноги сегодня встала.
Мужик сразу же загорается, начинает махать рукой и просит остановиться. Вера у нас эффектная брюнетка. Глазищи, губищи и ноги от ушей. Но, увы, убежденная холостячка.
— Три года это знаешь, когда хорошо? Когда тебе тридцать, а ему тридцать три, но никак не наоборот. Наоборот — как-то неправильно выходит. Арифметический диссонанс, понимаешь ли.
— Откуда у тебя такие познания? — хмыкаю.
— Опыт, дедукция и насмотренность. Мужики вообще отстают в развитии, а когда это еще и обратный разбег в возрасте, то, считай, пропащее дело.
— Вот встретится тебе как-нибудь молодой и горячий, я посмотрю на тебя.
Вера тут же играет бровями:
— Так я ж не против молодого и горячего. Для здоровья и настроения. А вот для долгой жизни так себе. Считай, второй ребенок. Из-под мамкиного крыла вылетел — и сразу под мое? Увольте. У меня персонала, таких же детей, двадцать три человека. И это только те, которые на полноценном трудовом договоре. Куда мне еще одного ребенка?
Вера всегда такая. Шумная, многословная, активная. У нее батарейка вообще
— Ты мне лучше расскажи, как в Париж съездила. Что там с Эмкой было?
— Они с Герой в небольшую аварию попали. Эми приложилась головой, но все обошлось, отделалась, считай, испугом.
— Ну и хорошо. И что вы делали эту неделю?
— Один день провели с Германом, но я поняла, что это, скажем так, опасно. Поэтому оставшиеся дни была или с Эми, или работала.
— А опасно почему? — косится на меня.
— Потому что есть риск вернуться в прошлое и снова оказаться там. Одинокой. Смотрящей со стороны на счастливую жизнь Титова.
— Подожди.
Вера паркуется, мы выходим на улицу и переходим дорогу в сторону парка.
— Хочешь сказать, он подкатывал к тебе?
— Подкатывал? — задумываюсь. — Нет. Я бы так не сказала.
— Но что-то же он делал? — поднимает брови.
Смотрел, проникал в самую душу. Вырывал мою, гладил ее, как прирученного звереныша. Говорил, что скучает.
— Нет, Вер. Не делал он ничего, — смотрю прямо перед собой.
— Ты мне врешь!
— Вру, — роняю голову на грудь. — Целовал.
— А ты? — подталкивает меня дальше.
— А я отвечала, Вер.
Глаза подруги горят.
— И?.. Ты можешь нормально рассказать, что было?
— Не уверена, что могу. Потому что мне кажется, было нечто большее, чем просто поцелуй. А что именно — не знаю. А возможно, я вообще выдумала все себе. Насмотрелась на город любви и нацепила розовые очки.
— Черт, я думала, что ты разбила их к хренам тринадцать лет назад!
— Я купила новые в Париже.
— Ну и дура.
— Знаю.
Бредем по аллеям, на которых уже вовсю желтеют листья, смотрим под ноги, молчим.
— Знаешь, — говорит Вера после недолгого молчания, — мне сложно судить, потому что мы с тобой познакомились сколько… лет десять назад?
Да, я тогда только начинала свой бизнес, а Вера пыталась пробиться наверх. У нее были максимально демократичные цены и такое желание раскрутиться, что она подкидывала мне идеи одна экстравагантнее другой. Они лились как из рога изобилия.
На том мы и сошлись.
На любви к необычному и бабьей дурости.
— Я не видела того, что было у вас тогда, поэтому мне и оценить степень твоей боли сложно. Вы были молоды, глупы. Кто не совершает опрометчивых поступков в двадцать? Может, вы развелись потому что было не время, может, не любили на самом деле друг друга. Как теперь разберешь и вспомнишь, да? Но вдруг стоит присмотреться к нему без багажа прошлого, а, Там-Там?
Усмехаюсь невесело.
— В том-то и дело, Вер, что присматриваться не к чему. Ну сказал он мне, что скучает. Знаешь, я вот тоже по своему фену скучала, гостиничный фен ужасен.