Царь-дерево

Цзылун Цзян

Чэншань, увидев Сансан, буквально скатился со ступенек, говоря:

— Я принесу тебе мороженое.

— Не надо, — остановила его Сансан. — Ведь это — лакомство, его просто так не едят. — Она была до того экономной, что фэнь боялась потратить. Другие девушки, подумал Лао Вэй, покупают целую кружку мороженого и тут же его съедают.

— Сансан, я слышал, ты написала письмо в провинциальный ансамбль Цзяннани? — обратился к девушке Лао Вэй.

Сансан укоризненно посмотрела на Чэншаня, потом тихо ответила:

— Пустая затея, сейчас везде хватает способных.

— Если пустая, зачем было писать? — сердито произнес Чэншань.

Сансан

сконфуженно рассмеялась:

— Что делать, если я ничего не умею, только танцевать? Еще, правда, могу сидеть у проходной получать газеты.

Получать в проходной газеты — не так уж плохо. Скоро всем, кто в ансамбле, а их больше ста человек, ничего не останется, как получать в проходных газеты. Ведь и такая работа необходима революции, и кто-то должен ее выполнять! Тут Лао Вэй вспомнил о Сяо Тане. Все эти молодые заботятся исключительно о своих интересах, только и слышишь: «я люблю», «я хочу». Возможно, это будет оправдано в будущем? Ну а Родина? Революция? Какое они займут место? Быть может, и интересы отдельной личности, и интересы революции, слитые воедино, и составят идеальное будущее? Все это теории его сына, но Лао Вэй так с ними свыкся, что они кажутся ему его собственными. А как быть, если вдруг интересы личности вступят в противоречие с интересами Родины? Хорошо, если этого не случится. Иначе не обойдется без жертв. Этого они хотят? Молодые — все эгоисты! Лао Вэй испытывал к ним неприязнь, они озадачивали его. Но бремя ответственности за молодых по-прежнему лежало на его плечах. Возможно, и не стоило ему становиться руководителем, куда проще возить начальство, отправлять письма, быть рабочим сцены, убирать в зале, да мало ли есть всякой работы. Но вот уже двадцать лет он выполняет работу, порученную ему партией. Лао Вэя вдруг охватило чувство недовольства и обиды…

— Как только улучшится экономическое положение, ансамблю снова понадобится хореографическая группа, верно? — раздался над ухом голос Чэншаня.

Лао Вэй промолчал.

— Завтра после обеда не будет занятий, побегаю по районным отделам, может, удастся с кем-нибудь договориться на несколько спектаклей.

Лао Вэй опять ничего не сказал и, не оборачиваясь, услышал, как Сансан сказала Чэншаню:

— Не волнуйся, у меня нет никакой надежды, на юге много талантов. Да и возраст у меня не тот.

— Не надо меня утешать, — едва слышно отозвался Чэншань.

— А я и не утешаю, — опять серьезно ответила Сансан.

— Для тебя, разумеется, лучше уехать — сможешь по крайней мере работать по специальности. — К горлу Чэншаня подступил комок.

В это время появились девушки из танцевальной группы — они уже успели переодеться и нарядные вышли во двор. В воздухе распространился нежный аромат духов.

— Товарищ Вэй! — в один голос произнесли Сансан и Чэншань. — Лао Сун идет.

Лао Сун кивнул им и, подойдя к Лао Вэю, коснулся его руки:

— Отойдем в сторонку, надо поговорить.

Вид у Лао Суна был, против обыкновения, серьезный, даже суровый, он весь прямо позеленел от злости, в глазах — растерянность и тревога. Лао Вэй невольно последовал за ним. Едва они отошли, как услышали голос Сансан:

— Не надо было говорить Лао Вэю, что я собираюсь уехать.

— Почему?

— Ведь это он пригласил меня в ансамбль и теперь будет переживать. А что дела плохи, не его вина.

Лао Вэй готов был заплакать. До чего же умна эта девочка. Это из-за него она не смогла стать настоящей актрисой.

Эх, тут дело не только в деньгах! Куда важнее человек!

Лао Сун увел Лао Вэя подальше, где не было ни души и тускло горела одна-единственная лампочка.

— Лао Вэй, мне стало известно, что ансамбль собираются распускать.

— Кто сказал? — Сердце у Лао Вэя сжалось. Весь день мучившая его неотвязная мысль, лишившая его покоя и державшая его в напряжении, от которого он так устал, была четко выражена в нескольких словах. У Лао Вэя все поплыло перед глазами, он едва стоял на ногах, в душе ругая себя: «Бесталанный».

— Информация надежная. Сомнений не вызывает. Муж сестры Цзинь Жун, меццо-сопрано, служит в отделе культуры.

— Распускают? — тупо повторил Лао Вэй.

— Говорят, мы для них — тяжкая ноша, они устали ее нести и решили избавиться.

— Ноша, — эхом отозвался Лао Вэй, который не видел выхода из положения.

— Сейчас все только об этом и говорят.

— А откуда узнали?

— И у стен есть уши. Надо что-то придумать, поддержать настроение зрителей. Эти пятнадцать выступлений мы должны дать во что бы то ни стало, хоть немного заработать. Потом связаться с отделом культуры и попытаться исправить положение.

— Я подведу итоги работы за истекший период и пойду к начальнику отдела с докладом, — решительно произнес Лао Вэй, уверенность помощника придала ему силы.

Лао Сун презрительно усмехнулся:

— Кому нужен твой доклад? Сейчас главное — действовать. Прежде всего необходимо сократить штаты, убрать тех, кто ничего не делает, только получает деньги, всех до единого, разделить ансамбль на две группы: одна — выступает, другая — репетирует, за год можно дать четыреста выступлений. Надо использовать сценарии молодых, в Цзянси, я слышал, кто-то написал сценарий по детективам Шерлока Холмса и Агаты Кристи. В случае необходимости заявим в отделе культуры, что во второй половине этого года перейдем на самофинансирование. А там видно будет, сейчас главное — сохранить ансамбль, чего бы это ни стоило.

Лао Сун, несмотря на волнение, излагал свои планы, объяснял все четко и конструктивно — настоящий деловой человек.

— Верно, верно, очень хорошо! — Лао Вэй со всем соглашался. Он так был признателен Лао Суну, так признателен! Долго жал ему руку, а сам думал, если им удастся сейчас удержаться, что будет дальше с ансамблем? Пусть хоть с сотней девиц заводит шашни и говорит при этом, что отношения у них не любовные, только бы спас ансамбль!

— Пойдем! — Лао Сун решительно вошел в боковую дверь, Лао Вэй — за ним. На душе у него стало спокойнее. Мысли пришли в порядок. Туман перед глазами рассеялся, засияло солнце. Зачем так волноваться? Не все еще потеряно. Можно найти выход. У него прекрасный помощник — его правая и левая рука.

Шла массовая сцена радости и веселья — встреча после разлуки, — хор исполнял заключительную песню. Последние аккорды. Зрители постепенно покидали свои места, направляясь к выходу, чтобы не толкаться, когда кончится представление. А Лао Вэй и Лао Сун как раз попали в самую толчею. Вернуться к служебному входу уже не было никакой возможности, и они с трудом пробирались к сцене сквозь людской поток, двигавшийся им навстречу. Все было забито — и проходы, и вестибюль. Лао Сун, работая своими могучими плечами, прокладывал дорогу, Лао Вэй, лавируя, шел за ним. Они хотели посмотреть, кого больше всех вызывают зрители, кто выходит на сцену кланяться.