Царь нигилистов 6
Шрифт:
— Я тебе разрешал с ними встречаться?
— Ты мне запретил встречаться с Бекманом. Это был не Бекман.
— Я тебе ни с кем не разрешал встречаться, — возразил царь.
— Извини, мне надо было удостовериться, что из моих закупок ничего не ушло налево. Мандерштерн не мог мне отказать, это было равносильно признанию в воровстве. Он прекрасно понял, зачем мне это нужно. А потом всё само сложилось: слово за слово.
— И какие ты сделал выводы?
— Знаешь, как это неудивительно… он, кажется действительно
Папа хмыкнул.
— Правда, есть проблема с гороховым супом. Видимо, испортились какие-то компоненты. Но не думаю, что умышленное мучительство. Может быть, стоит вообще выкинуть его из рациона, если у него сырьё портится. Я бы посоветовался с каким-нибудь хорошим врачом. Хоть с Пироговым.
— Про лимоны тебе тоже Пирогов рассказал? — спросил царь.
— Нет. Это из того же источника, откуда я знаю про пенициллин.
И Саша перевёл взгляд на дядю Костю.
— Кстати, как там твой Никола?
— Бегает, проказничает, не кашляет вообще! Я тебе по гроб жизни благодарен!
— А Ростовцев как? — обратился Саша к царю.
— Работает, — буркнул папа.
— А в декабре хоронить собирались, — заметил Саша.
— А что там про лимоны? — спросил дядя Костя.
— Сашка считает, что их надо включить в меню Алексеевского равелина, потому что они защищают от цинги. Ты когда-нибудь слышал такое?
— Да, слышал, — кивнул Константин Николаевич. — Только не про тюрьму, а про флот. Лимоны входят в рацион английских моряков. За что их зовут «лимонниками». У англичан это переняли голландцы. А у голландцев — Петр Великий. Вот теперь знаю, почему лимоны.
— То есть Сашка прав? — спросил царь.
— Скорее всего, — согласился дядя Костя.
И Саша посмотрел на него с благодарностью.
— Квашеная капуста могла бы их заменить, — продолжил Саша. — Она дешевле. Но портится, так что я бы продолжал традиции Петра Первого. И не только в Алексеевском равелине. Везде. В том числе в уголовных тюрьмах. Не поверю, что цинга там не проблема.
— Это довольно дорого, — возразил царь.
— Лечить дороже, — заметил Саша. — И часть можно спихнуть на благотворительность. Просто дать предписание Попечительному о тюрьмах обществу. Закупку лимонов для Петропавловки могу взять на себя. Не то, чтобы это дорого.
— Понимаю твоё желание поддержать единомышленников, — усмехнулся папа.
— Единомышленников? Я не собираюсь покончить самоубийством.
— Самоубийством?
— Ну, они же хотели извести царскую фамилию.
— Там и сверх того много интересного, — анонсировал папа.
— И в чём я с ними совпадаю? — поинтересовался Саша.
— Узнаешь в своё время, — пообещал царь. — Тебе даже придётся ответить на несколько вопросов.
— Хоть сейчас.
— Всему своё время.
И не торопясь просмотрел отчёт до конца.
—
— Я стремился быть максимально лаконичным, — объяснил Саша.
— А про допуск защитников на следствие ты откуда вычитал?
— Шестая поправка к Конституции США, — отчеканил Саша. — Билль о правах.
— Понятно, — хмыкнул царь. — Конституция США! Она у тебя вместо Библии.
— In God we trust, — процитировал Саша.
— Гимн Североамериканских штатов?
— Надпись на двадцатидолларовой купюре.
— Видел во сне?
— Да.
Царь вздохнул.
— Билль о правах — это 1791 год, если не ошибаюсь, — продолжил Саша. — Почти семьдесят лет прошло. Там, правда, не прямо про предварительное следствие, но сказано «во всех случаях уголовного преследования». А предварительное расследование — первая стадия уголовного процесса по законам США.
— Не для нас, — отрезал папа.
— Почему? Профессиональные юристы писали. Чем мы хуже? И я предлагаю в порядке эксперимента, а не для всех сразу и везде. Пока в одном процессе. Герцен будет в восторге, несмотря на Петропавловку.
— Вот на кого ты оглядываешься! — заметил папа.
— На него нельзя не оглядываться, он выражает не только своё мнение, но позицию определённой социальной группы, боюсь, что большой. Если ли уж у нас в Киевском университете открываются заговоры…
Царь задумался.
— Даже в том смешном процессе, когда за убийство ребёнка в колыбели осудили свинью, у последней, между прочим, был адвокат, — продолжил Саша. — Это вообще средневековая Европа. Наши люди, что, хуже свиней?
— Сашка! — осадил папа. — Число прочитанных тобою книг ещё не делает тебя юристом.
— Значит придётся сдавать экстерном курс Училища правоведения.
Царь вздохнул.
— Будет тебе преподаватель.
— Заранее спасибо!
— Сашка! — сказал царь. — Харьковские заговорщики должны выдать сообщников. А ты что сделал? Разносолами их накормил! Ты бы ещё шампанское им передал!
— Вино там разрешено по праздникам.
— Не для тех, кто запирается.
— Молчат да?
— Не все, но есть такие. У того арестанта, с которым ты отобедал, какой был номер? И не ври, что не помнишь!
— Я помню даже имя. Он ни в чём не виноват. Разделить с ним обед было моим желанием.
— Я не для этого спрашиваю.
— Муравский Митрофан Данилович, — сказал Саша.
— Ты видел его во сне?
— Нет. Вообще впервые услышал это имя.
— Муравский запирается. А он там один из главарей.
— Откуда это известно?
— Из других показаний.
— Да, он не трус. А можно мне дело посмотреть?
— Ты уже спрашивал.
— Папа, — поинтересовался Саша, — правильно ли я понял, что ты приказал их пытать, а я этому помешал?