Царская невеста
Шрифт:
Маша вышла из терема в обширный двор усадьбы как раз в тот момент, когда прочные, сделанные из векового дуба ворота наконец поддались и сквозь пролом начали пролезать первые нападающие, рубя дерево топорами.
Девушка расширенными глазами смотрела как увеличивается число татей, желающих предать морозовскую усадьбу огню и разорению, но присутствия духа не потеряла, и едва мужчины обратили на нее внимание, она медленно опустилась перед ними на колени и помертвевшими губами произнесла, протягивая в их сторону изображение святой Владычицы Казанской.
– Люди добрые, смилуйтесь
Лица бунтовщиков выразили изумление, многие из них притихли. Не такое зрелище они ожидали увидеть, ворвавшись в усадьбу боярина Морозова. Удивительно красивая девушка, одетая в атласный сарафан с яхонтовыми пуговицами и жемчужным кокошником на голове, была мертвенно бледна как перед лицом неминуемой смерти, однако не теряла присутствия духа и пыталась пробудить в них более благородные и возвышенные чувства, чем желание справедливой мести. Царская невеста не вязалась в их представлении с алчным боярином Морозовым, а лик Казанской Богоматери скорбно и по-матерински ласково взирающий на них с иконы привел к решительной перемене их настроения. Они опустили топоры, колья и дубины, некоторые даже встали на колени перед почитаемой иконой, шепча молитву.
Во двор влетел царский гонец на вороном коне.
– Православные, слушайте государев указ! – прерывистым голосом возвестил он и, развернув объемистый свиток огласил, что боярин Морозов лишается всех своих должностей, высокие налоги будут сняты и Земской собор для устроения государства, как того желали горожане, будет созван в следующем году.
Царь Алексей, узнав, что его невесте грозит смертельная опасность, тут же решил согласиться с требованиями бунтовщиков, желая вернуть ее в Кремль целой и невредимой. Те, удовлетворенные результатами своего выступления начали расходиться по домам, радостно переговариваясь и посмеиваясь.
Маша растерянным взглядом посмотрела на опустевший двор усадьбы и только тогда, когда к ней подбежали прислужницы, поверила, что Соляной бунт закончился. Силы оставили ее, и она потеряла сознание, пережив самое страшное испытание в своей жизни.
» Глава 7
Все еще находящуюся без сознания Машу перевезли в царские кремлевские палаты, бережно уложили на лавку в высочайшей светлице и заботливо подложили ей под голову подушку.
Царь Алексей горестно посмотрел на бесчувственную девушку, затем пылко взял ее правую ладонь в свои руки, как бы желая оживить ее тонкие пальцы теплом своих дланей. Недвижимая Маша была так прекрасна в своем бесчувствии, что он с трудом удерживался от того, чтобы не поцеловать ее в губы. Однако грех было помышлять о плотском, пока они не прошли святой обряд венчания, и молодой царь взволнованно спросил у своего воспитателя, вдвойне больше переживая за здоровье невесты, чем прежде:
– Что-то Машенька все не приходит в себя, Борис Иванович. Ей очень плохо? Боюсь, не помрет ли она!
– Молода еще девица, очнется, - рассеянно ответил Морозов, думая о чем-то своем.
Слова наставника окрылили царя Алексея, и он торопливо сказал:
–
– Нет, Алеша, теперь тебе на Плещеевой не следует жениться, - веско сказал разжалованный боярин. Разжаловать Морозова разжаловали, но при этом он сохранил все свое влияние на молодого царя и по-прежнему управлял всеми делами при царском дворе.
– Отчего же мне не следует жениться, Борис Иванович? – изумился словам воспитателя Алексей Михайлович. – Разве Маша не признанная моя невеста?! Я уже ее отцу чин стольника пожаловал, новыми поместьями наградил.
– Разжалуй. Мог меня разжаловать, чтобы чернь успокоить, то тульского воеводу подавно сумеешь лишить чина, - внушительно произнес Морозов. – У меня на Машу Плещееву другая задумка имеется – не желают твои сестры царевны Ирина и Анна идти замуж за касимовского царя, несмотря на все мои уговоры. И одна и другая твердо сказали: «Не пойду замуж за татарина, лучше в монахини постригусь!». Сам знаешь, как с ними трудно спорить, а царевна Татьяна еще мала для замужества.
– Ну, а моя невеста тут причем? – все еще не понимая дядьку спросил царь Алексей. – Сеид-хан ведь не к ней сватается, верно?
Поднятый вопрос его тяготил. Еще его отец царь Михаил обещал касимовскому властителю выдать замуж за него одну из своих дочерей, если молодой хан примет православие и станет союзником Москвы. Недавно царь Сеид изъявил желание породниться с Романовыми после двухлетнего размышления, однако его сестрам этот план пришелся не по душе. Алексей Михайлович их понимал, и сам не желал такого родственного союза с татарами. Морозов придерживался иного мнения и терпеливо начал втолковывать молодому царю:
– Без союза с Касимовым нам сейчас никак нельзя, великий государь! В Москве и других городах посадский люд волнуется и грозит власти, подговаривая крестьян идти против нас, крымский хан Ислям Герай собирается идти войной на Русь. Если царь Сеид затаит на нас обиду за отвергнутое сватовство, туго нам придется Алеша, очень туго – объединится Касимов с Крымом, они же единоверцы и легко завоюют наше царство. Но и крутой непокорный нрав твоих сестриц я тоже хорошо знаю и потому пошлем Сеид-хану замену – твою невесту. Она красива и дивно хороша собой – авось польстится проклятый басурман на ее красу и пойдет на наши условия!
– А вдруг Сеид-хан обидится, что мы не мою сестру ему послали и погубит Машу в отместку, - испуганно схватил дядьку за рукав Алексей Михайлович.
– Мария Никифоровна не только красива, но умна, смела и находчива, - уверенно сказал Морозов, важно погладив свою полуседую окладистую бороду. – Она справилась с бунтовщиками в моем поместье, справится с татарином и со всей его ордой!
И он искоса посмотрел на лежащую без чувств Машу, нисколько не переживая о ее судьбе, как будто она была брошенным в воду новорожденным и никому не нужным котенком. Выплывет – хорошо, потонет – невелика потеря, есть заботы поважнее. У Бориса Ивановича не было никаких сомнений, что нужно рискнуть жизнью девушки для решения государственных трудностей и безопасности державы. У прирожденного интригана, привыкшего устранять людей как отыгранные шахматные фигуры на игральной доске не нашлось ни капли жалости к юной царской невесте, мало сведущей и не имеющей жизненного опыта.