Царственный паяц
Шрифт:
А зачем, дурак, ночной бывает мрак?
А зачем, дурак, у леса есть овраг?
<Х~Х -ХХХЧЧ'ХЧ-ХЧ-
* Яков Хам имел некоторое сходство с г. Игорем Северянином и в том отношении,
что, подобно тому, как г. Игорь Северянин творит стихи свои на румынском наречии и
потом уже посильно переводит их на русское, так и Яков Хам изливал свои
вдохновения на австрийском языке (румынском, даже пограничном), а переводил их
для россиян Н. А. Добролюбов.
Али
Вот-то дурень, дуралей-то! Вот дурак!
Не стихарь тебе носить бы, а чепрак!
Ну, не все ль равно, что свекла, что бурак!
Коли трус, так не задумывал бы врак,
А молился бы угодникам у рак,
Да поигрывал с помещиком в трик-трак,
Попивая вместе ром или арак!
Однако, к сожалению, и замысловатая жонглировка «раком» и «дураком»
изобретена не г. Игорем Северянином. Бертольдом Шварцем этого пороха был В. П.
Буренин, слишком тридцать лет назад превесе- ло рассказавший публике ужасную
«Ирландскую балладу»:
Проснулся в полночь Мак д’Уррак,
Проснулся бледен и смущен,
Ему во сне приснился рак:
Что значит этот страшный сон?
Привстал на ложе Мак д’Уррак,
Дрожит он, дыбом волоса;
Кругом его лишь ночи мрак,
С ним рядом спит Эдифь-краса.
«Эдифь!
– воскликнул Мак д’Уррак,
Склонясь к супруге молодой. —
Вставай! Вставай! Мне снился рак,
Мне снился рак во тьме ночной!..»
На миг Эдифь открыла зрак,
И молвит, вняв речам его:
«И сон твой глуп, и ты дурак», —
И все... и больше ничего!
И в тьме ночной Мак д’Уррак,
Эдифи внявши злой упрек,
Поправил свой ночной колпак
И вновь до утра спать залег.
Притом... перечитав сейчас балладу г. Игоря Северянина о дьяке Дураке и раке, я с
удивлением заметил, что, покуда я ее переписывал, °на удлинилась на шесть стихов,
которых нет в книге... Откуда взялся этот прирост? Очевидно, это — машинальный
результат бессознательного творчества, пробужденного даже во мне, который менее
всего поэт, легкостью и бойкостью рифм г. Игоря Северянина... Подумайте, нто же на
221
моем месте совершил бы мастер, специально преданный делу «рифмичества», либо
даже не мастер, а просто счастливец, снабженный хорошим словарем рифм? Ведь,
только выдержала бы поясница, а
то подобный специалист может этак сидеть да рифмовать с утра до вечера, а если
не впадет в сонную одурь, то и с вечера до утра... Сколько бумаги возможно унавозить
столь почтенным способом, — даже невообразимо! Говоря словом г. Игоря
Северянина, avis aux
промышленности.
По всей вероятности, именно отчаянием проявить оригинальность в творчестве на
языке русском объясняется обращение г. Игоря Северянина к какому-то румынскому
наречию, которое ему, по-видимому, более знакомо:
Душа твоя, эоля,
Ажурит розофлер.
Гондола ты, Миньоля,
А я — твой гондольер.
Что сие обозначает, - как уже сказано, судить не берусь. Но звучит нисколько не
хуже эсперанто. Может быть, это оно самое и есть? Стихотворения г. Игоря
Северянина, написанные на неведомом языке, делятся на рондели, поэзы, диссоны,
интуитты, героизы, вирелэ, ко- кетты, миньонеты, хабанеры, коктебли и пр. С
любопытством ознакомившись с этими новыми поэтическими категориями, я, однако,
не мог найти в них разницы с обыкновеннейшими элегиями, посланиями, балладами и
прочими родами и видами поэзии, к которым приучил нас добрый старик Стоюнин.
Разве лишь что в большинстве «поэз» уж очень хромает размер, и из рук вон плохи
рифмы. Говорю, конечно, опять лишь о рифмах, принадлежащих русскому языку. Как-
то: «Врубель» и «убыль»; он же, «Врубель», и «рубль»; «видел» и «гибель»; «Арагва» и
«нагло»; «поносили» и «бессилье»; «близок» и «одалисок»; «признаться» и «Надсон»;
«обувь» и «холопов»; «тосты» и «звезды»; «пихт» и «выход»; «конус» и «соус»...
В румынском произношении все это, может быть, и созвучно, но русскому уху
несколько чуждо. Если эти не столько рифмы, сколько оскорбления слуха действием,
рождены поэтом не в результате лингвистического недоразумения, а по
предварительному умыслу, все в той же погоне за рекордом оригинальности, то
приходится предупредить г. Игоря Северянина, что он и тут опоздал. Давно уже
срифмованы не только «пуговица» и «богородица», «медведя» и «дядя», но даже
«дуга» и «колокольчик». И изобретатели этих рифм были настолько скромны, что даже
не потребовали производства за то в гении и короли, а предпочли окончить жизнь в
безвестности и забвении...
Рифмами румынскими г. Игорь Северянин владеет, вероятно, мастерски.
Предполагаю потому, что очень часто, — вернее даже будет сказать: постоянно, - поэт,
затрудняясь подыскать к русскому слову
русскую же рифму, смело заменяет ее рифмою румынскою, и всегда с полною
удачею. Например:
Невыразимо грустно, невыразимо больно
В поезде удаляться, милое потеряв...