Царство. 1951 – 1954
Шрифт:
— «Страшный» сказать — ничего не сказать!
— Дети, Никита, на медведей смотрят, а не лица разглядывают! — недовольно отозвалась Нина Петровна.
А медведи под «Барыню» отплясывают. Медведица в юбочке, мишка в картузе! Заправски отплясывают, зал хлопает.
— Папа, а слон будет? — спрашивает Илюша.
— Нет, сыночек, слона не будет.
— Жалко. Я так люблю слонов!
После спектакля Дуров пригласил Хрущевых к себе. Директорская квартира занимала восточную сторону театра. Проходя через здание, гостям показали клетки с животными. Илюше особенно понравились белоснежный
— Котофеич! — приговаривал мальчик. От удовольствия кот урчал.
— Хорошо, что вы зверей любите! — радовался Дуров.
— Конечно, любим, раз пришли в Театр зверей, — ответил мальчуган.
Дуров показал фотографии первых выступлений легендарного отца и самых прославленных питомцев.
— Театр ваш — жемчужина! — похвалил Хрущев. — Театры — это не просто зрелище, а зрелище с умом, да и с сердцем тоже. От вашего звериного театра глазки у детишек радостью светятся, а это многого стоит!
3 января, воскресенье
Уже не мело, ветер стих. Вечерело. В высоком гаснущем небе обозначились звезды, и серп молодого месяца отчетливо заблистал над землей.
— Китайцы приехали, на Сессию Совета Экономической Взаимопомощи придут, — вышагивая по лесной дорожке, говорил Молотов.
— Раньше они вид делали, что с нами, а теперь дошло — со странами народной демократии мы единый кулак! — отозвался Лазарь Моисеевич.
— СЭВ не просто организация, СЭВ мощнейшая общность! А появление в противовес капиталистам объединенных Вооруженных Сил социализма — объективный итог наших побед!
По существу, социалистические государства в Европе, возникшие после Второй мировой войны, являлись составными частями Советского Союза. Официально их не присоединяли к Союзу лишь потому, чтобы иметь дополнительные голоса в Организации Объединенных Наций. И для Украины, и для Белоруссии, вроде бы равноправных с Россией, Сталин места в ООН выбил.
— Значит, китайцы в СЭВ просятся? — спросил Каганович.
— Не обольщайся, Мао Цзэдун сам за себя.
— Сам-то сам, но и без нас плохо.
— Посмотрим, — буркнул Вячеслав Михайлович, кутаясь в меховой воротник пальто.
Пальто у него было просторное, изнутри подбитое пушистой куницей. В таком, конечно, никакой мороз не возьмет.
— Ты с приветственным словом обратишься или Маленков?
— Хрущ лезет! Над документами по созданию военного блока соцстран собрались, так и тут без Хруща не обошлось! — с досадой продолжал Вячеслав Михайлович. — Своего выкормыша Малиновского на должность командующего тянет!
— Мы же Конева хотим?!
— Конев и будет. Лопоухий Малиновским подавится!
— Зря мы Никиту первым секретарем сделали, теперь он покоя не даст!
— Булганина благодари! — на полшага опережая товарища, выговорил Молотов.
— Не спеши, куда летишь, ведь гуляем!
— Про Булганина, выродка, вспомнил и завелся! Хрущев его по шерстке гладит!
— Не случайно, Маленкова сговорились схарчить.
— Маленкова! — фыркнул Молотов. — Дай волю, всех схарчат!
Каганович застегнул верхнюю пуговицу на пальто. Пальто у него было не такое
Товарищи прогуливались по необъятному парку молотовской дачи, расположенной на шестнадцатом километре Успенского шоссе в живописных Девятых Горках. У Светланы, дочки Вячеслава Михайловича, сегодня был день рождения, вот самые близкие и собрались отпраздновать. Молотов, так же как Сталин, назвал свою дочь Светланой. Самое желанное женское имя в России стало Света, Светлана, Светланка. А сколько стихов в честь любимой дочурки Светочки в газетах замелькало? Многие известные поэты хотели угодить генералиссимусу.
— Хрущ с Булганиным прыткие ребята, особенно Никита, — хмуро заметил Молотов.
— Ну, а мы с тобой, Вячеслав?
— Что?
— Как вести себя будем?
— Подождем, подумаем. Нам, Лазарь, необходимо большинство в Президиуме сформировать, тогда шайку крикливую прихлопнем.
— Как сопляки желторотые надоели! Недавно в глаза заглядывали, пылинки сдували, а теперь командуют. Хрущев с сияющей лысиной на цыпочках прибегал: «Можно? Извините! На что обратить внимание?» А теперь — начальник, не подступись!
— Пробились! — невесело уточнил Молотов. — Не к нам, Лазарь, к Сталину пробились.
— Иосиф специально новую кровь пустил, чтобы нас изжить, — прорычал Каганович.
— Надоели Сталину свои. И ведь отодвинул от себя, рыжий черт!
— Хорошо не расстрелял, как бедолагу Вознесенского.
— Вовремя сдох, верблюд конопатый! — отчеканил Молотов. — Но фигурой Сталин был великой. Если б не он, от России бы и кусочка не осталось, в рабстве бы гнили: или англичане с американцами сожрали, а может, японцы с фашистами. Как Сталина ни ругай, его заслуга, что русские на белом свете есть.
— Да, Сталин был величайший человек, тут другого не скажешь! А Хрущев при каждом удобном случае его лягает.
— Берия первым начал, как и Хрущ, отмыться хотел, так сделать, чтобы о нем люди заговорили.
Лазарь Моисеевич пнул носком снежный ком, очевидно только свалившийся на дорожку с ближайшей елки.
— Плохо чистить стали, сволочи! У меня на дворе тропинки сплошь завалены, не идешь, а спотыкаешься. Приеду домой, всех вые…у! — ругался Каганович.
— Да успокойся, Лазарь, разберемся с молодежью! — снова опережая спутника, пообещал Вячеслав Михайлович. — Мы с тобой при Сталине уцелели, а эти, — Молотов скорчил пренебрежительную гримасу, — сопляки!