Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
Шрифт:
Выступавшие против войны российские либералы усиливали позиции американских критиков. Такие видные защитники прав человека, как вдова академика Андрея Сахарова Елена Боннер, лидер либеральной оппозиционной партии «Яблоко» Григорий Явлинский, называли продолжающуюся поддержку Ельцина американской администрацией недальновидной и ошибочной. «Поддерживая Ельцина, вы отталкиваете от него средних русских»{452}. Даже любимец клинтоновского окружения Егор Гайдар открыто и неоднократно критиковал войну, что вызвало раскол в его собственной политической партии»{453}.
Первая чеченская война никогда не была крупной внешнеполитической проблемой для администрации Клинтона. Однако чиновники администрации признают, что давление со стороны Конгресса заставило их изменить тон разговора по чеченской проблеме и несколько подняло ее приоритетность в публичных выступлениях{454}. Но это был
Как уже упоминалось, несколько неправительственных организаций проявили интерес к войне, но они так и не смогли выработать единой политической альтернативы подходу к этой проблеме администрации Клинтона. Организация «Хьюман райтс уотч», которую некоторые считают одной из самых влиятельных в США, занималась главным образом сбором данных о нарушениях прав человека в Чечне и напрямую не лоббировала с целью изменения политики. Другие организации демократической направленности, работавшие по России, не фокусировались на Чечне, поскольку хотели вести работу в иных сферах: партийном строительстве, создании правовой системы, развитии профсоюзного движения и продвижении идей гражданского общества в целом. Чтобы сохранять возможности для работы, эти организации должны были поддерживать дружественные отношения с правительством Ельцина в Москве и продолжать получать денежные средства от Конгресса в Вашингтоне. Из числа этих организаций, занимавшихся продвижением демократии, лишь «Национальный фонд за демократию» открыто выступал против войны и активно поддерживал в России антивоенные группы. Угрозы Конгресса прекратить помощь остались без последствий, поскольку большинство членов Конгресса согласились с аргументом Клинтона, что американо-российские отношения были слишком важными и многогранными, чтобы делать их заложником одной проблемы. Наконец, Чечня так и не стала предметом дискуссий в ходе президентской избирательной кампании 1996 года, несмотря на критику со стороны Боба Доула. Доступ международной прессы в зону конфликта был ограничен, а Доулу так и не удалось вызвать Клинтона на серьезные дебаты в области внешней политики. На данном этапе американо-российских отношений стремление не допустить возвращения в Кремль коммунистов превалировало над всем остальным. Даже большинство критиков Клинтона были согласны с этой системой приоритетов.
Красная угроза и призрак диктатуры во время российских президентских выборов 1996 года
В первые же дни пребывания в Белом доме Клинтон принял стратегическое решение о том, что Ельцин наилучшим образом отвечает задачам реформирования России и в этой связи является наиболее предпочтительным для США российским партнером. Клинтон никогда не давал четкого определения этих «реформ». В публичных выступлениях сам Клинтон и деятели его администрации часто использовали данный термин применительно как к демократии, так и к экономическому развитию. Нередко представители администрации Клинтона объединяли эти два понятия в кошмарных словах «рыночная демократия», имея в виду все, что происходило в России [96] . Клинтон никогда особенно глубоко не задумывался, насколько его заявления о демократии соответствовали российской политической практике и насколько его подход к оказанию России экономической помощи сочетался с его собственной внутренней экономической и социальной политикой. Клинтон воспринимал драму второй российской революции через личные амбиции и недостатки одной исторической фигуры — Бориса Ельцина. Если Ельцин был наверху, «реформа» шла. Если Ельцин спотыкался, с «реформой» были проблемы.
96
Эта фраза просто ужасна, потому что рыночные и демократические преобразования — это два взаимосвязанных, но разных явления. И одно не должно изменять другое. Примечательно, что представители администрации Клинтона никогда не использовали выражение «демократический капитализм». Относительно конфликтов между этими двумя аспектами ре форм см.: McFaul M. When Capitalism and Democracy Collide In Transition, Working Paper 1 (Harvard University, Davis Center for Russian Studies, 1997). — P. 1-37.
После расстрела парламента и с началом войны в Чечне стратегия «Ельцин есть реформа» уже больше не воспринималась как самоочевидная, ее надо было отстаивать. Оглядываясь назад, следует признать, что проельцинская позиция, которую «застолбили» Клинтон и его окружение, была не очень разумной. После своего переизбрания летом 1996 года Ельцин часто болел или находился в состоянии запоя. Его неспособность управлять позволила другим — олигархам и «семье» (группе кремлевских администраторов, в которую входила дочь Ельцина) — заполнить этот вакуум. При Ельцине же произошли катастрофический финансовый дефолт и второе вторжение в Чечню. В ретроспективе
Почему же администрация Клинтона так рьяно поддерживала Ельцина? Она придерживалась этой линии потому, что в ходе подготовки к российским президентским выборам 1996 года все альтернативы Ельцину выглядели еще хуже{456}. Кандидат коммунистов Геннадий Зюганов обещал отменить большинство рыночных реформ, которые были осуществлены за первые четыре года. Еще один перспективный кандидат — генерал Лебедь выглядел и высказывался как человек, который может ввести военную диктатуру. Если бы американцы могли принимать участие в российских выборах, то многие деятели администрации Клинтона (и посольства США в Москве) поддержали бы кандидатуру Григория Явлинского как претендента на пост президента России. Однако население России с этим бы не согласилось, считая такой выбор иррациональным{457}. Из всей обоймы реальных кандидатов Ельцин представлялся наилучшим.
Они также считали, что переизбрание Ельцина даст им определенные дивиденды в других областях внешней политики. В частности, администрация Клинтона в 1995 году уже начала готовить почву для расширения в 1996 году НАТО. Американцы считали, что, пока Ельцин будет в Кремле, они могут расширить НАТО и сохранить деловые отношения с Россией. В случае победы Зюганова или Лебедя все летело под откос.
Хорошей новостью о российских парламентских выборах декабря 1995 года было то, что они прошли в назначенное время и в соответствии с законом. Кроме того, Жириновский набрал всего 11% голосов — менее половины того, что он получил в 1993 году. Плохая новость заключалась в том, что КПРФ во главе с Геннадием Зюгановым удвоила число поданных за нее голосов по сравнению с предыдущими выборами 1993 года. За нее проголосовала почти четверть всех принявших участие в выборах. В 1993 году казалось, что коммунизм как идеология и политическое движение мертв, но в 1995 году он возвратился. В отличие от левых партий в Восточной Европе российская постсталинская разновидность коммунизма не была розовой или социал-демократической. Наоборот, Зюганов открыто выступал за отмену «незаконной» приватизации, усиление контроля государства за ценами и ренационализацию ключевых отраслей российской экономики, включая внешнюю торговлю. В ходе избирательной кампании Зюганов также выступал как воинствующий националист, делавший сильный акцент на антиамериканскую тематику. Он часто высмеивал Ельцина как американскую марионетку и грозился, придя к власти, дать отпор американскому империализму. Нетрудно понять, почему в администрации Клинтона считали, что победа Зюганова не будет отвечать интересам Соединенных Штатов. Представители американского бизнеса тоже были крайне обеспокоены перспективой возможного возвращения в Кремль коммунистов{458}.
Было похоже на то, что Зюганов может демократическим путем одержать победу на выборах. История вроде была на его стороне. В Восточной Европе несколько антикоммунистических лидеров, одержавших победу на первых выборах, проиграли вторые выборы бывшим коммунистам. Россия, похоже, была готова пойти по той же траектории. В конце концов российские экономические реформы принесли населению больше лишений, чем где-либо в Восточной Европе, и ни один из действующих восточноевропейских руководителей не развязал такой непопулярной гражданской войны, как Ельцин в Чечне. Более того, поскольку коммунисты пришли к власти в России в результате революции, а не на штыках Красной Армии, многие аналитики считали, что коммунисты пользовались в России большей легитимностью, чем в странах Восточной Европы.
КПРФ получила на выборах 22% голосов, но в целом коммунистические и националистические партии собрали около 50% голосов избирателей. В то же время партия, возглавляемая собственным премьером Ельцина Черномырдиным, несмотря на имевшиеся у нее огромные финансовые преимущества, получила на парламентских выборах жалкие 10% голосов. Новая реформистская партия Гайдара «Демократический выбор России» набрала менее 4% голосов. К началу президентской кампании в январе 1996 года рейтинг Ельцина исчислялся однозначной цифрой.
Многие западные наблюдатели предсказывали Зюганову победу на свободных и честных выборах, а некоторые западные бизнесмены стали ориентироваться на Зюганова {459} . В ту зиму Зюганов даже был приглашен на самую элитную всемирную встречу капиталистов — Всемирный экономический форум в Давосе (Швейцария). Даже Клинтон встретился той весной с лидером коммунистов во время визита в Москву на дискуссии за «круглым столом» с лидерами российских политических партий [97] .
97
Ельцин просил Клинтона не встречаться с Зюгановым один на один, и Клинтон внял этой просьбе. См.: Sanley A. Clinton is Served Watered-Down Communism // New York Times. — April 22, 1996. — P. A7.