Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь
Шрифт:
А завтра можно поискать таинственного призрака в белом. Вадим был уверен, что у этого некто есть вполне обычное осязаемое тело. А значит, это тело где-то спит, ест, ходит гулять. Мужчина довольно улыбнулся, подбрасывая и ловя комок бумаги. Он обожал разгадывать загадки.
Глава 3. Подхолмье
Деяна сновала по обеденной с таким суровым выражением лица, что даже самые безбашенные шутники не решались ни шлёпнуть ее по неположенному месту, ни сказать какую-нибудь вольность. Причина столь недружелюбного поведения — тижиец Барот Кагыр, сидел
— Аккуратнее, девка!
Дея зло зыркнула на недовольного, увидела сморщенного старика и, потупившись, молча ушла на кухню. Не извинилась, не нагрубила. Тоже хорошо.
Азарина понимала, почему девчонка боялась выходить к людям. Только недавно она приехала с больным отцом к тётке, а как тот умер, уважаемая родственница присвоила себе чужое добро, а на племянницу наговорила, что она воровка. Дала небось на лапу начальнику тюрьмы, чтобы тот "позаботился" о крайне суровом наказании для сироты, а идиот и рад стараться. И развлечение новое, и выгода. Вполне логично, что напуганная предательством тетки и беззаконием в государственных органах, девушка не желает встречаться с другими людьми. Азарина бы и не вытаскивала ее на всеобщее обозрение, но… Дона Брит не была уверена, что надолго останется на гостином дворе "Мягкая перина". Уж слишком большое осиное гнездо разворошил Вадим. Разворошил — и уехал, подлец!
А она ведь так и не увидела его настоящего лица.
— Рина! На кой тебе такая помощница криворукая? — ухмыльнулся Слав, молодой черноусый плотник. — Не столько поможет, сколько прольет да побьет!
— Не твое дело! У тебя все стоит целехонькое, чем тебе быть недовольным? Или рука тянется пощупать, а глаз боится? Так знай: тронешь девку, я тебе лицо скалкой тут же подкрашу. У старшего брата спроси, он подтвердит.
За дальним столом загоготали. Черноусый сплюнул.
— Ведьма демонова! Да чтоб я к тебе ещё раз пожрать зашёл!
— А ты в пивную ходи! Там тебе и блюда помилее будут и дружки поприятнее.
— Да куда ж ты отсюда пойдешь! — хохотнул старый скорняк. — Тут же что не день, представление! То студенты за девку какую-то дрались, то столичный хлыщ платья демонстрировал, аки девица на выданье, теперь вот тижиец палки стругает, словно стахийцы детей.
Вдовец-кожевенник, мрачный молчаливый мужчина, вдруг спросил:
— Почто тижийца привечаешь?
С этим гостем Азарина пререкаться не хотела. Хороший человек. Да и горе у него, жена умерла недавно, что ж пальцами лезть в раскрытую рану?
— Почтенный, я живу одна. Вот и девочку, родственницу дальнюю приветила. Двое нас, девок беззащитных. (Кто-то опять засмеялся). А люди ходят-ездят разные. Да и мужик в доме нужен. Мне ещё один рот покормить не в тягость, а хозяйству от мужских рук польза великая.
— Серземельца найти не могла?
Азарина все же не выдержала, выдала:
— А зачем? Приютить убогого, как мой отец, а потом не знать, что с ним делать? А этот
Мимо проскользнула Деяна ещё с двумя тарелками. Черноусый недовольно крякнул, бросил на стол монету, зашагал к выходу.
— Ой!
Дверь так стукнула его по лбу, что мужчина отлетел в сторону. На пороге появился новый гость. Но не зашёл, остановился, подсвеченный в спину лучами заходящего солнца. Рукой он держался за косяк двери, видно, на ногах стоял плохо.
— Радуйся! Радуйся, демонова слуга! Ведьма северная! Кровь проклятая! Свела в могилу! Я сам лично из-под порога куклу с Данисиным волосом достал! Померла сестра, пляши! Яромир словно мертвый сидит, девочка, сиротинка, воем воет, маму хватая за руку холодную. Так радуйся! Да недолго! Ты ее свела в могилу, я тебя сведу! Заживо похороню, чтоб тебя черви живую неделями жрали, плоть твою проклятую!
Данисин брат покачнулся, шагнул назад. Хлопнула дверь, отрезая гостей и хозяйку от пьяных выкриков обезумевшего от горя мужчины.
У Азарины ёкнуло сердце. Не видела она причин радоваться. Не хотела, не могла. Тихая девочка Даниса оказывается всю жизнь ненавидела Рину за то, что Яромир поначалу ее выбрал. Влюбленная дурочка. А Рина… Рина хотела оставить прошлое в прошлом. Вот даже любовника завела. Чтоб все нити порвать, все мосты сжечь, и верность, что хранила непонятно зачем, в песок стереть. И…
И сейчас она думала, как дура: как он там? Напился ли? Покормил ли дочку? Кто погладит его по голове, прижмёт его к груди, давая возможность выплакаться, высказаться, выплеснуть горе? Что ж, ты, Даниса, забрала его и оставила одного?
Солнце село. Люди расходились, оставляя на столах монеты. Простые мелкие резники. Обрезки то есть. Тижиец все так же сосредоточенно стругал ножом по веткам. Азарина устало попросила Деяну:
— Принеси работнику поесть.
Девчонка посмотрела упрямо, но за тарелкой на кухню сходила. Подошла к Кагыру — и вылила содержимое ему на голову. Мужчина замер. В одной руке у него был нож, в другой заточенная ветка, по его лицу и волосам сползали комья каши и куски мяса. Барот поднял на девушку глаза.
Деяна стояла рядом, не пытаясь убежать. Она смотрела прямо на него. Боялась, цеплялась пальцами за подол юбки, стараясь не выдать дрожь — и все же замерла на месте, гордо задрав острый подбородок. Она знала, что он сейчас набросится на нее с ножом. Она хотела, чтобы он сделал это, и его наконец повесили на ближайшем суку. Азарина потянулась к скалке, одновременно и боясь сделать резкое движение, и страшась не успеть спасти дурную девчонку.
Тижиец медленно поднял руку к лицу… и стёр рукавом кашу.
— Плоха жена будэш. Из рук вэс валитса.
Деяна, готовая умереть здесь и сейчас из одного только упрямства и мести, задохнулась от возмущения. Такой подлости от врага она не ожидала.
— Да ты! Ты!!!
— Барот Кагыр, — с любезнейшим видом подсказал мужчина. — А ты Жета Карым.
— Что???
— Крива рука.
Деяна сцепила зубы и с каменным выражением лица ушла на кухню, окончательно удостоверившись, что все степняки подлецы!
Облегчённо выдохнувшая Азарина повела тижийца во двор смывать последствия общения с разгневанными девицами. Кагыр проницательно заметил, на ходу снимая рубаху: