Цена любви

Аристова Валерия

— Что угодно графу де Гравье? — спросила она, когда гонец склонился к ее ногам.

— Граф де Гравье желает просить вашей милости, — ответил гонец, — он с большим почтением просит вашей руки, госпожа графиня.

— Моей руки? — Эстель встала. Щеки ее вспыхнули от возмущения и разочарования, — моей руки? Это какая-то странная шутка, господин гонец!

Гонец протянул ей коробочку с украшением, которое пожелал прислать ей граф в знак своего восхищения, но Эстель оттолкнула ее от себя.

— Это неслыханно, — тихо сказала она, — это насмешка!

Графу де Гравье должно быть известно, что я никогда не пожелаю принять его предложение! Уходите и передайте графу, что он оскорбил мои лучшие чувства!

Гонец молча ретировался, напуганный ее реакцией.

Эстель же бросилась в свои покои, и долго рыдала, оскорбленная предложением брата Эдуара. Как мог подумать он, что она согласится променять одного брата на другого? Как он мог подумать, что она забыла Эдуара де Бризе? Неужели у этого человека нет ничего святого? И даже память брата не свята не свята для него?

Прошло уже пол года с тех пор, как Эстель возвратилась домой к сыну. Узнав, что Матильда вышла замуж за Симона, она долго смеялась, а потом отправила гонцов к ней в замок, чтобы потребовать выдать Виктора, которого Матильда забрала с собой. Матильда явилась вместе с мальчиком, и подруги долго обнимались, а потом сидели в полумраке и беседовали, делясь тем, что произошло с ними за долгие два года.

Эстель узнала, что Симон был взбешен ее обманом и бегством. Он рвал и метал, готовый броситься за ней в погоню, но Матильде удалось образумить его. Их отношения, начавшиеся как дружеские, быстро переросли в нечто большее, и вскоре Симон, тяжело переживавший свой позор, сделал предложение Матильде. Ему нужно было жениться как можно скорее, чтобы история его с Эстель забылась, и люди перестали бы тыкать в него пальцами. Матильда с радостью согласилась. Она, хоть и не считала мужчин достойными себя, все же хотела примерить графскую корону, поэтому долго не думала. С Симоном они жили душа в душу, и Матильда взяла бразды правление в графстве Шатильон, избавив мужа от лишней суеты, а заодно от лишней власти. Старый граф так же был доволен — его ветренный сын был в надежных руках, а новая виконтесса умела управляться не только с хозяйством, но и с детьми, и вскоре понесла и родила Симону двойню, сына и дочь.

— У меня тоже теперь есть дети, — смеялась Матильда, все еще не переставая восхищаться произошедшим чудом, — тебе обязательно надо примириться с Симоном и посмотреть на моих малышей! Они такие забавные! Только научились ходить, а уже везде бегают, везде лезут. Служанки сбились с ног следить за ними!

Примирение с Симоном де Шатильон Эстель считала невозможным. Даже если он, по словам Матильды, ничего не знал о смерти Эдуара де Бризе.

— Симон был уверен, что Эдуар отправился в Святую Землю, — сказала Матильда, когда Эстель начала возмущаться его поступком, — и до того момента, как ты сказала мне, что он мертв, я тоже не знала об этом. И, честно говоря, я не могу в это поверить!

Эстель отвернулась. Губы ее задрожали, но она прикусила губу.

— Придется, — сказала она, — Жан-Кристоф видел, что он мертв. С такими ранами не живут.

— Отказала? — Эдуар не мог поверить своим ушам.

— Не только отказала, но и выставила меня вон, полная праведного гнева, господин, — гонец склонился перед Эдуаром.

Повисло молчание.

Ему почему-то казалось, что Эстель будет рада стать его женой. Он ошибался. Эстель совсем не ждала его. Что так возмутило ее? Он прошелся по комнате, от волнения

совсем не чувствуя боли в колене. Неужели она его никогда не любила? Неужели считает его недостойным себя?

Он остановился у окна и долго смотрел в ночь. Когда он был уверен, что она замужем, от ничем не выдал своего отчаяния, не пытался искать с ней встречи, не писал ей. Он принял ее решение, как бы болезненно оно ни было для него. Но сейчас...

Она не замужем. Она одинока. Эдуар положил руку на холодное стекло, потом прислонился к нему лбом. Вспомнил, как он стоял у окна в круглой башне, в которой жил в Шательро.

Он должен знать, почему она отказала ему. Жизнь без Эстель для него не имела смысла. Одна только весть о том, что Эстель свободна, возродила его. Он снова учился радоваться жизни, радоваться мелочам, солнцу, распустившемуся цветку, свежей зеленой листве, пению птиц за окном. Он просыпался утром, и на лице его была улыбка.

Почему же она сказала нет?

— Завтра я сам поеду в Шательро, — сказал он гонцу, — сообщите господину Огюстену, чтобы был готов на рассвете.

...

Башни замка Шательро появились за поворотом дороги и сердце его было готово выпрыгнуть из груди. Эдуар вспомнил, как последний раз покидал эти места, как больно сдавливало грудь от сознания, что он больше никогда сюда не вернется. Как Эстель шла под опускающейся решеткой в синем платье, которое развевалось в такт ее шагам. Теперь же он гнал коня, забыв о боли в колене. Вперед, только вперед, галопом. Он не ездил галопом с тех пор, как был ранен. Но теперь ему казалось, что он не скачет на коне, а летит над землей, и каждый шаг приближал его к Эстель.

Первая, кого увидел Эдуар в замке Шательро была Матильда. Матильда де Шатильон, усмехнулся он. Он хотел подойти к ней, но Матильда вдруг закричала и попятилась от него, потом развернулась и бросилась бежать. Эдуар, совершенно сбитый с толку ее странным поведением, не мог бежать за ней, потому что бегать он больше не умел. Он только ускорил шаг, и передал герольду свое желание видеть графиню де Шательро.

— Граф де Гравье лично пожаловали, — сказала герольд, отрывая Эстель от написания письма.

Она резко встала.

— Скажите ему, что я не принимаю.

Сердце ее сжалось, и Эстель боялась, что разрыдается. Как смеет этот человек являться к ней, когда она совершенно точно дала ему понять свое отношение к его немыслимому предложению! Она хотела развернуться и уйти, когда в комнату вбежала Матильда. Щеки ее пылали, а глаза сияли.

— Эстель, — она вцепилась в руку подруги, — Эстель! Ты все же прими его...

Она подтолкнула Эстель к двери в зал для приемов.

Удивленная, Эстель позволила себя увести, и вот уже она входит в зал через маленькую дверцу из кабинета. Матильда последовала за ней, и вдруг уперлась ей в спину.

Эстель замерла, и стояла не шевелясь. Краски сползли с ее лица, а рот раскрылся сам собой. Потом она попятилась и наткнулась на Матильду. Грудь ее вздымалась, будто ей не хватало воздуха.

На другом конце залы стоял Эдуар. Совсем другой, бледнее, как будто выше, более худой, старше. Между бровями его залегала складка, будто он привык все время хмуриться. Но никаких сомнений не было, это был он. Братья не могут быть так похожи... Эстель хватала ртом воздух, в глазах ее все поплыло, и она упала бы, если бы Матильда не поддержала ее сзади.