Цена любви
Шрифт:
На Кипре Эстель впервые увидела подобных себе. Это были тихие и спокойные женщины в белых облачениях, которые заведовали страноприимными домами, лечили больных и заботились о раненых. Раненых еще не было, на Кипре ожидали приезда двух королей, и ожидание затянулось. Паломников и рыцарей же прибывало все больше и больше, и вскоре у Эстель не оставалось ни единой свободной минуты. Все желающие не вмещались в гостиницы, а больных стало столько, что сестры сбивались с ног. Эстель целыми днями перестилала постели, раскладывала кровати под навесами, разносила пищу для тех, кому требовалась помощь. Многие из паломников не могли позволить себе тратить деньги на еду, и ожидали помощи от Орденов. Эстель не роптала. Ведь скоро, очень скоро, на Кипр прибудет и Эдуар де Бризе.
От количества прибывающих Эстель казалось, что Кипр уйдет под воду. Рыцари устраивали празднества, потасовки и пиры в ожидании короля Франции, который опаздывал, и у Эстель было чувство, будто они Филипа никогда не дождутся, а пока будут ждать, подданные Ришара перережут друг друга, и воевать за Иерусалим будет некому.
Эстель ходила встречать каждый корабль. Она всматривалась в лица, ища только одно, но так и не увидела его, каждый раз возвращаясь расстроенная и тихая.
Но вот явился и Филип. Эстель смотрела издали на встречу двух королей, которые обнялись и долго держались за руки, приветствуя друг друга. Красивый, статный Ришар, и длинный, светловолосый Филип на фоне Ришара казавшийся неуклюжим увальнем. С появлением французов надежды Эстель расцвели, она искала среди рыцарей тамплиеров, бросалась к каждому белому плащу, но снова и снова уходила с пирса одна.
Конечно же короли устроили пир, а потом потасовку, и теперь уже примирившиеся между собой подданные Английского короля дружно бились против подданных короля французского. Вскоре на Кипр прибыл и третий король — Ги де Лузиньян, король Иерусалима, и неразбериха только увеличилась. Переругавшись между собой, короли готовы были уже начать большую войну на Кипре, когда Папа призвал их к порядку, и они по очереди начали переправляться в Палестину. Ришар осадил Акру, и надолго завяз в осаде. Филип считал это мероприятие совершенно бесполезным, и долгое время отсиживался на Кипре, но потом пришел на помощь собрату по оружию.
Осада Акры казалась бесконечной. Крестоносцы все плыли из Европы, и, оказываясь в Палестине, попадали под стены Акры, где часто находили свою смерть. Силы крестоносцев не были согласованы, удары каждый король наносил п своему разумению, не считаясь с мнением другого, на место уничтоженных частей приплывали следующие, и их постигала та же участь. Мусульмане прорывали осаду то с моря, то с суши, и не имели недостатка в воде и провианте.
Эстель переправилась к Акре вместе с еще десятью сестрами. Издали она увидела белые стены города, который поглотил уже столько народу. Вдоль стен курсировали корабли крестоносцев вне досягаемости городских катапульт. Крестоносная армия стояла под стенами лагерем, и разноцветные шатры и стяги сияли на солнце яркими цветами. Спустившись на берег, и придя на свое новое место служения, Эстель впервые поняла, что попала в настоящий ад. Вместо паломников, к которым она привыкла, страноприимный дом был заполнен ранеными.
Крики раненых снились ей во сне, когда она наконец-то доползала до своей кровати и падала прямо в одежде, засыпая еще до того, как голова ее касалась подушки. У нее не было свободного времени, чтобы поесть, про отдых речи и не шло. Раненых приносили десятками. Эстель, которая не боялась вида крови и имела хорошую выдержку, вскоре оказалась помощницей главного доктора, к которому приносили тех, кому требовались ампутация или серьезная операция. Люди с раздробленными конечностями, которые доктора отпиливали пилами, просто напоив человека крепким вином. Эстель привязывала пациентов к столу, и вчетвером с другими сестрами держала их, пока врачи делали свое дело. Нечеловеческие крики, вонь, кровь... Эстель накладывала жгуты на обрубки, и волокла на себе несчастных, до кровати, где они могли погрузиться в недолгое забытье. Она подносила им вино, будто вино могло помочь. Она помогала вытаскивать стрелы и зашивать раны. Срезала ножницами
...
Тамплиеры стояли лагерем отдельно ото всех. Эстель несколько раз ходила в их лагерь, сбегая из госпиталя, и пыталась хоть что-то узнать об Эдуаре. Но никто не слышал, чтобы он вступал в их ряды.
— Возможно вам надо искать вашего брата в других отделениях в других городах, в Дамаске, в Тире, в Антиохии, в Яффе... И, хотя большинство братьев здесь, есть и те, кто остались охранять странников.
В один из дней прибыл корабль, с которого сошли люди в белых плащах. Тамплиеры! Эстель не могла сразу бежать на пирс, поэтому, как только выдалась свободная минутка, она бросилась в лагерь Ордена.
В лагере было движение, воины бегали, готовясь к бою. Она стояла посреди полного хаоса, понимая, что среди вновь прибывших Эдуара нет.
— Уходите, сестра, сейчас тут будет жарко.
Эстель сникла. Ее не интересовала начинающаяся битва. Наверняка Эдуар попал в Антиохию, как можно дальше от нее. Хорошо, что он не сражается в Акре. Но теперь уже у нее нет шанса отговорить его от безумного решения... Эстель медленно пошла обратно к госпиталю.
Вдруг в толпе мелькнуло знакомое лицо.
— Адриан! — закричала она, бросаясь к нему.
Но Адриан ее не слышал. Шум, гам толпы, бряцанье оружия, ржание лошадей делали ее голос комариным писком. Она видела, как строятся рыцари для броска на ворота города. Мусульмане сидели на стенах, готовя кипящую смолу. Тамплиеры катили осадные машины, слуги несли лестницы. Рыцари построились квадратом, тамплиеры оказались впереди, и Адриан тоже. Эстель следила за ним глазами с небольшого холма. Полетели стрелы, и одна из них вонзилась в землю совсем рядом с Эстель. Она подхватила какой-то щит, закрылась им, но не отошла, продолжая следить за Адрианом. Адриан — ее единственная надежда узнать что-нибудь про Эдуара. Он не может погибнуть. Он столько раз ходил в битву, что и сейчас ему тоже ничего не будет.
Осадные машины добрались до самых ворот, и вот уже тамплиеры принялись под градом стрел раскачивать ее, ударили в створ. Еще и еще, пока ворота не поддались. Из пробоины тут же полезли мусульмане, безбашенные и опасные.
В щит Эстель вонзилась стрела, потом еще одна. Но она не отступила. Шлем Адриана мелькал то тут, то там, она видела, как он в первых рядах сражается с противником, как сверкает на солнце его меч.
Вдруг Адриан замер, а потом стал оседать на землю. Эстель закричала от ужаса, и не думая ни о чем, бросилась к нему. Битва кипела вокруг. Эстель подхватила чей-то меч, и отбила чью-то атаку, пробежала еще несколько шагов. Ее пытались не пустить свои же рыцари, заметившие сестру милосердия на поле брани, но потом они бросились за ней в атаку, и окружили ее, не давая мусульманам убить женщину. Эстель же продиралась к Адриану, лежавшему на поле боя вниз лицом.
— Адриан! — прошептала она, упав рядом и загораживая его своим щитом.
Он повернул голову, и уставился на Эстель так, будто увидел призрак.
— Вы мне привиделись? — спросил он заплетающимся языком и потерял сознание.
В кольчуге его было несколько пробоин, в одной из них торчала стрела. Белые одежды превратились в алые. Эстель некогда было рассуждать. Она перекинула щит, подхватила Адриана подмышки, и поползла, утягивая его за собой, пока ей не помог кто-то из рыцарей.