Цепи его души

Эльденберт Марина

Она вздрогнула и осеклась. Я шагнула к ней, не задумываясь, шагнула и обняла, насколько позволял выдающийся живот. Малыш снова толкнулся, и этот удар отозвался в ней, она широко распахнула глаза и попыталась отстраниться, но я не позволила.

— У тебя скоро будет внук, — заметила резко. — И если ты откажешься еще и от него, я тебя не прощу. Никогда, слышишь?

Пару мгновений леди Ребекка просто смотрела на меня, а потом разрыдалась. Я прижимала ее к себе, согревая теплом магии жизни или своего сердца, глядя на

бескрайнее поле аламьены, которой играл ветер. Не знаю, что позволило ему вновь вернуться к жизни, но сейчас я была безумно этому рада. Огромные белые лепестки раскрывались, цветы тянулись к солнцу, совсем как много лет назад.

И кажется, я могла даже слышать голос отца, путающийся в шелесте ветра.

«… На ее крылышках пыльца, и если ты возьмешь бабочку в руки, она уже никогда не сможет летать».

Леди Ребекка была той самой бабочкой, которую взяли за крылья.

Общество, отец, страх за мою и за свою жизнь, отчаяние страшной потери — все это сыграло свою роль, но сейчас, спустя долгие годы ее сердце понемногу оттаивало и оживало. Для себя я решила, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ей в этом помочь, остальное зависит только от нее.

В тот момент, когда я об этом подумала, ветерок снова подхватил мою прядь, скользнул прохладой по обнаженной шее, словно пальцами прикоснулся. Следом подхватил прядь волос леди Ребекки — и тут же снова отпустил.

Что это за странный ветерок такой?

Леди Ребекка уже не плакала, только всхлипывала тихонько, и я позволила себе отстраниться. Странная догадка, которая меня посетила, отозвалась в самом сердце, и я нырнула на грань.

Тишина, белая аламьена и… легкая, едва различимая дымка, окутывающая нас.

Меня и леди Ребекку, тянущаяся, касающаяся истончающейся серой вуалью.

— Папа, — прошептала я, не в силах поверить своим глазам.

Особенность проводника с каждым днем становилась от меня все дальше. Мало того, что я научилась ей управлять, так и беспокоила она меня все реже: чем сильнее становилась магия жизни, тем дальше отступала смерть. У Эрика тоже — он признался, что тьма больше ни разу не пыталась сквозь него прорваться, и сейчас я смотрела на отца, понимая, что вижу его в последний раз.

— Папа, — повторила, с трудом сдерживая слезы. Перевела взгляд на леди Ребекку, которая растерянно смотрела на меня, и добавила: — Мама… он здесь.

— Кто? — переспросила она еще более растерянно.

Вместо ответа я подхватила ее ладонь, позволяя тающей дымке коснуться ее руки. У призрака отца не было ни формы, ни сознания, но он тянулся к нам в попытке отогреть даже сейчас.

Леди Ребекка вздрогнула, когда прохладный порыв скользнул по ладони.

Вздрогнула, а потом замерла и потянулась к нему второй рукой.

На грани все краски съедены, но для меня мир вдруг взорвался ослепительным буйством цвета. Я видела, как мама касается ладонями

призрачных ладоней отца, как вместо неясной дымки проступает его полупрозрачный образ, как ветер подхватывает рыжие волосы, и как они неуверенно улыбаются друг другу, а рядом стоит маленькая девочка и держит бабочку на раскрытой ладони.

Этой девочкой сейчас была я сама.

Пусть все это пронеслось только в моем сознании, пусть было всего лишь игрой моего воображения, но я стояла и улыбалась. До той поры, пока краски не померкли снова, а тонкая призрачная вуаль не растаяла над полем, подхваченная и унесенная ветром.

— Это правда? — прошептала леди Ребекка. — Он был здесь?

— Правда.

Теперь краски возвращались в мой мир постепенно, возможно, в последний раз расцвечивая для меня грань.

Глубоко вздохнув, я указала в сторону экипажа.

— Вернемся?

В глазах леди Ребекки мелькнуло сомнение.

— Не думаю, что…

— Эрик хочет с тобой познакомиться, — сказала я. — И я думаю, что это правильно, потому что когда ты приедешь к внуку, желательно, чтобы ты была знакома с его отцом.

Я протянула ей раскрытую ладонь, но леди Ребекка покачала головой.

— Лучше так. Тебе сейчас тяжело ходить, — она подставила мне руку, предлагая на нее опереться.

И я оперлась.

Медленно, сквозь расступившиеся цветы, мы вышли обратно на дорогу и вернулись к экипажу. По мере того, как мы приближались к Эрику, напряжение леди Ребекки возрастало, я чувствовала это не только по каменной руке, но и по эмоциям, текущим от нее ко мне.

— Леди Ребекка, — тон Эрика был светски-учтивым, особенно когда он поднес ее пальцы к губам.

— Ваша светлость.

От меня не укрылось, что он назвал ее девичьим именем, и она не поправила. Похоже, развод с виконтом — дело решенное и всего лишь вопрос времени.

— Хочу, чтобы вы знали, что стреляла я именно в вас, — взгляд ее сверкнул, а рука под моей напряглась еще сильнее.

— Я это прекрасно знаю, равно как и то, что вы не представляли, как действует долговая метка. Иначе бы мы с вами сейчас не разговаривали, — Эрик отпустил ее пальцы и протянул руку мне. — Я действительно думал, что вы хотели убить Шарлотту, но я привык думать о людях гораздо хуже, чем они есть. Ваша дочь научила меня совершенно иному.

Он обнял меня и привлек к себе.

— Так или иначе, если бы не ваше письмо, я бы ни за что не подпустил ее к вам.

Леди Ребекка немного расслабилась, но я все еще чувствовала настороженность в каждом ее вздохе.

— Рад, что мы наконец-то познакомились, — продолжил Эрик. — Мы с супругой будем рады вам в любое время, и двери нашего дома всегда будут для вас открыты.

Настороженность растаяла, на смену ей пришло спокойствие. Глубокое спокойствие и уверенность, которая отразилась в ее улыбке и словах: