Церера

Алферов Екатерина

Я сидела, ошеломленная. Часть меня хотела протестовать, доказывать, что я могу продолжать работу. Но другая часть, та, которая просыпалась каждое утро с ощущением свинцовой тяжести во всем теле, понимала, что Артемида права.

— Это не наказание, Юлия, — добавила Артемида, видя мои колебания. — Это забота о вашем здоровье. Университет Деметры возлагает на вас большие ожидания. Вы уже зарекомендовали себя как трудолюбивый человек, который привык добиваться потрясающих результатов, но сейчас вам самой нужна помощь. Ваши родители не хотели бы,

чтобы вы довели себя до полного истощения.

Она кивнула на стену в своём кабинете, где размещались портреты всех учёных Цереры, сделавших большие открытия. Мама и папа смотрели на меня с голографии и улыбались.

Слова куратора попали в цель. Мне сдавило горло. Я вспомнила, как мама всегда говорила, что отдых — это часть работы. Я глубоко вздохнула и кивнула.

— Хорошо, — сказала я тихо. — Я… я вернусь на Деметру…

Артемида одобрительно кивнула.

— Это правильное решение, Юлия. Вы талантливый ученый, и мы ждем вашего возвращения. Но сначала вам нужно позаботиться о себе.

Когда я вышла из кабинета Артемиды, меня переполняли смешанные чувства: разочарование, облегчение, страх перед неизвестностью. Но где-то глубоко внутри затеплилась надежда. Может быть, это действительно шанс?

Выйдя из кабинета куратора, я медленно брела по коридору, погруженная в свои мысли. Внезапно я услышала приглушенные голоса, доносящиеся из лобби. Я узнала голоса профессора Сильвы и Хана.

— И что же мы теперь будем делать без неё?! — громко возмущался профессор. — Я собирался поручить ей очень интересное задание!

Я остановилась у двери, не решаясь войти.

— Профессор, — голос Хана звучал спокойно и рассудительно, — вы же видели, в каком она состоянии. Юлия едва держится на ногах.

— Но ее работа…

— Будут ждать, — твердо сказала Альфина. — Здоровье Юлии важнее любых исследований. Послушайте, все понимают, что вы видите в ней её родителей, но она — другой человек, она не может жить и за себя, и за них тоже.

Наступила пауза. Я затаила дыхание, ожидая ответа профессора.

— Ты права, — наконец вздохнул Сильва. Его голос звучал устало и немного виновато. — Я… я слишком увлекся. Не заметил, как загнал девочку.

— Не только вы, — мягко ответил Хан. — Мы должны были раньше обратить внимание.

Я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Мне было одновременно стыдно за то, что я подслушиваю, и тепло от заботы моих коллег.

— Как думаете, она справится там, в метрополии? — спросил профессор с нотками беспокойства в голосе.

— Справится, — уверенно ответил Хан. — Юлия сильная. Ей просто нужно время.

Я решила, что пора войти. Глубоко вздохнув, я переступила порог. Профессор Сильва, Альфина и Хан повернулись ко мне, на их лицах отразилось удивление и беспокойство.

— Юлия, — начал профессор, — мы…

— Я все слышала, — перебила я его, слабо улыбнувшись. — Спасибо вам. За все.

Альфина подошла ко мне и положила руку на плечо.

— Мы будем ждать твоего возвращения. А пока отдыхай

и береги себя.

Профессор Сильва кивнул, в его глазах блестели слезы.

— Прости меня, Юлия. Я не должен был так нагружать тебя.

— Все в порядке, профессор, — ответила я. — Я сама не заметила, как… перестаралась.

— Когда ты уезжаешь? — спросил Хан.

— Через два дня, — ответила я. — Куратор сказала, что прибудет регулярный транспортник с припасами, они меня подхватят и довезут до орбитальной станции Деметры.

— Обязательно держи нас в курсе, — твердо сказал профессор. — И не волнуйся о работе. Мы сохраним все твои исследования. Они будут ждать тебя здесь.

Я почувствовала, как напряжение, которое я носила в себе последние месяцы, начинает отпускать. Может быть, это действительно к лучшему.

— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как по щекам текут слезы. — Спасибо вам за все.

Альфина, Хан и профессор Сильва обняли меня, и в этот момент я поняла, что несмотря ни на что, у меня есть семья здесь, на Церере. И они будут ждать моего возвращения.

Интерлюдия. Тюрьма

Бетонный потолок камеры давил на Виктора, словно могильная плита. Три шага вперед, три назад — он мерил шагами свою клетку, пока другие заключенные спали. Металлическая койка поскрипывала под его весом, когда он все-таки ложился, изнуренный бесконечной ходьбой. Но сон не приносил облегчения.

Тюремная баланда оставалась нетронутой — он не чувствовал вкуса, только текстуру, царапающую горло. Охранники переговаривались за дверью, их голоса доносились как сквозь толщу воды. Все казалось нереальным, размытым, кроме воспоминаний. Они были кристально четкими, безжалостно яркими.

Вот Юлия входит в его кабинет — глаза горят от предвкушения новых открытий. Её волосы собраны в небрежный хвост. Такая юная, такая доверчивая. Его его личное сокровище.

— Куратор, смотрите! — она протягивает ему датапад с результатами эксперимента. — Кажется, я нашла что-то интересное!

Он улыбается, склоняясь над ее плечом, вдыхая легкий аромат ее шампуня и её собственного запаха, того самого…

Виктор резко сел на койке, ударившись головой о верхнюю полку. Воспоминания жгли изнутри как кислота. Где он ошибся? Когда все пошло не так?

Он снова лег, закрыв глаза. Сон накатывал душной волной.

…Опушка леса утопала в цветах. В ложбине блестело идеально круглое озеро. Их глайдер поблёскивал металлическим боком под высокими полисами. Он давно нашёл это место, и тут у них было первое свидание. В тот день он расстарался, чтобы произвести на неё впечатление, и ему это удалось. Он нежился в сладком аромате её счастья и удовольствия. Юлия сидела на расстеленном покрывале, солнечные блики играли в ее волосах, на коже, которую он только что целовал, весёлыми бесятами прыгали в глазах. Она подняла голову, улыбнулась ему — так светло, так искренне.