Церера
Шрифт:
— Новые отношения во время терапии — это сложная тема, — сказала она. — Для вас это станет дополнительной нагрузкой. Ваша эмоциональная уязвимость сейчас повышена, что может повлиять на ваши решения и восприятие отношений.
Я задумалась.
— Думаете, мне не стоит принимать это предложение?
— Меньше всего я хочу препятствовать вашей жизни. Вы ведь не умираете, вы — выздоравливаете, — ответила доктор Эмили. — С одной стороны, социальное взаимодействие и новые знакомства могут быть полезны для вашего восстановления. Они могут помочь вам расширить круг общения и получить новый опыт, но вы все еще находитесь
Я обхватила себя руками.
Доктор отложила свой планшет и улыбнулась:
— Насколько я понимаю, Ваш брат предлагает кандидатуру своего сослуживца. Они же сейчас находятся на своём посту, далеко в космосе?
Я кивнула.
— Значит, пока, ничего серьёзнее переписки вам не грозит, — продолжила Эмили. — Возможно, это сейчас для вас самый лучший вариант. Вы сможете немного узнать человека, прежде чем лично с ним встретиться. А если у вас возникнут вопросы, затруднения, или вам будет казаться, что вы поняли что-то не так, я буду здесь и буду всегда готова с вами это обсудить.
— Спасибо, доктор, я это очень ценю, — это была стандартная, выхолощеная фраза, но мы с доктором Чен понимали, чего мне это стоит на самом деле.
Глава 19 и интерлюдия "Поиск"
Следующие несколько месяцев прошли так же спокойно, но даже я не могла не заметить происходящих изменений.
Весна на Деметре постепенно уступала место лету, и вместе с ней расцветала моя жизнь. Каждый день я чувствовала, как ко мне возвращаются силы и ясность мысли. Доктор Чен не уставала повторять, что мой прогресс впечатляет, и я начинала ей верить.
Теперь большую часть дня я проводила в библиотеке, погрузившись в исследования. Мои заметки становились все более структурированными, а выводы — более смелыми. Я чувствовала, как постепенно складывается пазл моей магистерской работы. Шаг за шагом, но я уверенно выходила на необходимое количество слов. В один прекрасный день, я настолько осмелела, что открыла одну из статей матери, которую профессор Сильва мне отметил, как нуждающуюся в переработке, и которая так и осталась недописанной. Хорошо, что осталось много заметок, и я, ориентируясь на течение мысли, смогла завершить теоретическую часть, приведя всё в стройный и логичный вид. Оставалась практическая часть, но я не могла ей заниматься без лаборатории.
Я отправила статью профессору на проверку, и наконец-то получила от него настоящую похвалу. Сильва писал, что счастлив видеть, что я возвращаюсь в свою интеллектуальную форму. И тут же накидал мне двадцать штук правок и комментариев, разбивая в пух и прах половину моей работы. Ну чего я ещё ожидала? Впрочем, у нас тут не спринт, у нас — марафон. Я продолжила работу над маминой статьёй. Это приносило и радость, и грусть одновременно.
Вечерами я все чаще переписывалась с Августом, рейнджером из отряда Марка. Его спокойствие и эрудиция действовали на меня умиротворяюще. Брат явно обо мне позаботился, и выбрал весьма образованного молодого человека. Я не уверена, что нашла
«Ваш ход,» — писал он. — «И позвольте заметить, что ваша защита Каро-Канн становится все более изощренной.»
Я улыбалась, глядя на экран коммуникатора. С Августом было легко и интересно, но я была благодарна дистанции между нами. Она давала мне время разобраться в своих чувствах.
Когда в одном из писем брату, я отметила, что Август очень милый, Марк просто не мог не удержаться, чтобы не поддразнить меня: «А вот если у вас будут дети, вам придётся называть их по месяцам, чтобы собрать полный год. Как тебе имя Януарий? Отличное имя для мальчика!»
Я даже зависла от такого, не в силах сообразить, как бы отшутиться. Во-первых, это что за намеки?! В во-вторых… Уууу, ну погоди, старший брат. Смеёшься над болеющей сестрёнкой?! А потом в голове что-то перещёлкнуло, как будто зажглась лампочка, и мои пальцы сами напечатали: «Тогда нужно тебя усыновить, будешь у нас за Март для коллекции».
«1:1, — наконец ответил брат. — Я смотрю, ты и правда приходишь в себя. Я очень рад».
И вот однажды утром я проснулась с четким осознанием: пора. Я встала перед дверью в гостиную, где все еще стояли нераспакованные контейнеры с вещами родителей. Сердце колотилось, но я чувствовала себя готовой.
— По одной коробке каждые три дня, — сказала я себе вслух, вешая на стену расписание. — Я справлюсь.
Я глубоко вдохнула и открыла дверь. Солнечный свет, проникающий через окна, падал на коробки, словно благословляя мое решение. Я подошла к первому контейнеру и аккуратно сняла крышку.
Сверху лежал старый свитер отца. Я прижала его к лицу, вдыхая знакомый запах. На этот раз слезы не душили меня, я могла дышать почти свободно. Кончилось время горевания. Только слабая тупая боль в груди всё ещё напоминала о болезненном шраме.
Я была готова начать новую главу своей жизни, бережно храня память о прошлом.
Дни шли за днями, гора контейнеров уменьшалась, и вскоре, я сложила последний из них в подсобку. Часть вещей я выкинула, часть отдала, а последняя часть заняла своё законное место.
До отправления на Цереру оставалось ещё две недели, и я заодно перебрала шкафы. Я оставляла только самое-самое, например, любимое мамино платье. По легенде она именно в нём встретила папу. А для меня это было дорогим воспоминанием, когда в детстве я играла в принцессу, мне разрешали в него наряжаться и кружиться.
В доме стало легче дышать. Там остались важные воспоминания, но грусти и горечи стало меньше. Просто тихая светлая печаль.
Я встретилась с доктором Чен в последний раз. Я привычно устроилась в знакомом кресле, и наблюдала, как доктор просматривает результаты моих анализов и логов с коммуникатора. Она закончила и повернулась ко мне.
— Юлия, сегодня у нас особенная сессия, — начала доктор Чен с мягкой улыбкой. — Прошло уже несколько месяцев с начала нашей работы, и я думаю, пришло время подвести некоторые итоги. Как вы сами оцениваете свой прогресс?