Цезарь: Крещение кровью
Шрифт:
Потом он долго приходил в себя. Вот оно, значит, что это такое. А он-то считал, что Мишка дурак — вместо того, чтобы выспаться по-человечески, урывает время на занятия любовью с какой-нибудь девицей (у Мишки их был едва ли не десяток, и ни одной постоянной). А вышло, что дурак вовсе не Мишка, а он сам. Ради такого можно и ночь не поспать.
Евгения сидела рядом, спиной к нему, и, полуобернувшись, смотрела на него с лукавой и немного снисходительной улыбкой. Схватив за мягкие обнаженные плечи, Саша опрокинул эту чудную женщину
— Какой ты, однако, резвый!
Он не отставал и, к своему немалому удивлению, вдруг почувствовал, как она ослабела, глаза закрылись, руки, упиравшиеся ему в грудь, обвили его шею. Он порядком оторопел, увидев, какое действие ласка оказывает на женщину, а Евгения серьезно сказала:
— Ты хороший ученик — науку на лету схватываешь.
Хочешь быть моим любовником? Не на одну ночь, а постоянно?
— Хочу, — не думая, ответил он.
Вновь наклонился к ее лицу, но она сдержала его:
— Принеси шампанское.
Возвращаясь в комнату с подносом, на котором стояли фужеры, Саша заметил, что она смотрит на него с некоторым замешательством. Усевшись на постель, он с беспокойством оглядел себя.
— Что-нибудь не так?
— Да нет, — медленно, странным голосом ответила Евгения. — Все так, даже слишком. — Она подняла фужер: — За тебя.
Его немало встревожила такая загадочность. Видя это, она засмеялась:
— Уже всякие страшные мысли в голову полезли? Не пытайся угадать, все равно это не то, о чем ты думаешь.
— А что?
— Понимаешь, в жизни каждого человека бывают минуты, когда можно с уверенностью сказать, на что он способен и кем он станет.
— И кем же стану я?
— У тебя есть черта, довольно редко встречающаяся у мужчин и почти никогда — у женщин. Возвращаясь к собакам, можно сказать, что это отличительная черта вожака стаи. Это дар быть первым, сила настоящего лидера. Ты еще мальчишка, но когда ты вырастешь... Ты можешь заниматься чем угодно, но всегда будешь бессознательно рваться к власти, и ты ее получишь.
Саша фыркнул.
— Бессознательно... Я вполне осознанно хочу стать главным в той области, в которой буду работать.
— Между прочим, та же черта есть и у Миши, но у него проявляется в меньшей степени, чем у тебя. Без тебя он стал бы лидером, с тобой — всегда будет вторым. И очень ярко эта способность выражена у Сережи. Я познакомилась с ним почти двадцать лет назад и сразу сказала ему, что он не всю жизнь в тени будет. — Она смущенно улыбнулась. — Я тогда была по уши влюблена в него.
Саша просто вытаращил глаза. Как-то не укладывалось в голове, что Евгения, двадцать лет назад бывшая девчонкой, могла влюбиться в пожилого человека (он не мог представить себе Маронко молодым). Она обиделась:
— А что? Ты знаешь, каким красивым он был? Это сейчас он постарел, и то — производит впечатление, а еще семь
— Странно. Я не замечал, чтобы он кому-то отдавал предпочтение, чтобы с кем-то у него были близкие отношения.
— Естественно. Ты просто ничего не знаешь. У него есть женщина, но она не появляется у него дома. Он прячет ее от своих знакомых, потому что не все его знакомые — люди порядочные, и он опасается за нее. Я видела ее всего три раза — случайно. Она молодая, моложе меня, дочери лет двенадцать. Красивая женщина, — сказала она задум-чиво и внезапно переменила тему разговора: — Ладно. Поговорим лучше о тебе.
— А что обо мне говорить? — смутился Саша.
— Ну, ты тоже очень красив. Хотя, наверное, так не считаешь. Да?
Смеясь, Саша кивнул.
— Все ребята в твоем возрасте болеют этой болезнью. Тебе надо кое-что подправить, и через пару лет у тебя от женщин отбою не будет. Скорее всего тебе пойдет другая прическа. — Откинувшись на подушки, она прищурилась: — Попробуй отрастить волосы. Они вьются не сильно, скулы у тебя широкие, нос короткий, так что тебе хорошо будет. Заодно уши спрячешь.
Саша быстро закрыл уши ладонями, не удержавшись от улыбки, и по-детски доверчиво взглянул на Евгению, будто хотел убедиться, что это безобидная шутка, а не насмешка. Она пришла в восторг:
— Отлично. Детский открытый взгляд, голливудская улыбка и длинные волосы — и ты неотразим. С такими данными ты сможешь говорить любые гадости, лгать и капризничать — все равно тебя будут считать очаровашкой. И сложен ты хорошо. Высокий, не кривоногий. Правда, костлявый, но это с возрастом пройдет.
— Мы с Мишкой хотели бодибилдингом заняться. Накачаться.
— Не вздумай! Вот тогда ты точно уродом будешь, превратишься в гору мяса. У тебя черты лица не грубые, больше девичьи, ты должен остаться худым, поджарым и гибким, а не тяжелым и неповоротливым. Поверь мне, со стороны виднее, — уговаривала она. — Ты кунгфу занимаешься? Ну и хватит с тебя. Слишком мощная мускулатура — запомни — вызывает у людей ассоциацию с тупым орудием, а не с развитым умом. — Она помолчала, потом неожиданно спросила: — А к Мише ты как относишься?
— Нормально, — удивился Саша. — А как я к нему должен относиться? — Он показал розовую черточку на сгибе правого локтя: — Мы побратались. Кровью. Чтоб были родными. Странно, я его только полгода назад впервые увидел, а жизнь у нас в чем-то схожая, проблемы общие, интересы почти одинаковые.
— А Сережу ты любишь именно как отца, — полувопросительно-полуутвердительно сказала Евгения.
— Уважаю, — поправил Саша. — Я не встречал таких людей. У него почти нет недостатков. Я только не понимаю, что у него может быть общего с Лысым и Хромым. Знаешь их? По-моему, они абсолютно чуждые ему люди.