Часть первая. Тропы Тьмы
Шрифт:
Керн попытался рассказать, что в городах и крупных сёлах жизнь, наоборот, налаживается, что рабочие комитеты и международные службы вовсю работают над новой организацией жизни, над спасением и восстановлением Земли, что у них это получается, пусть ценой огромных усилий, но зато с относительно малыми жертвами и при самых широких перспективах будущих побед. Мужики не верили, отмахивались. В этой жизни они ещё ни разу не видели никакой перспективы. Повседневность приучила их думать в терминах выживания, жить исключительно задачами сегодняшнего дня. Они жаловались друг другу на скверную, неустроенную и неопределённую жизнь даже в те благословенные прошлые денёчки, когда треть из них имела собственный "лексус"
Администрацию мужики ненавидели зоологически, до судорог. Однако ненависть эта соседствовала с самым позорным, шкурным страхом, удерживавшим мужиков от какого бы то ни было открытого протеста. Керн сперва удивился -- как может такой страх соседствовать с открытым равнодушием к своей и всеобщей смерти? Его сомнения тут же были развеяны: мужики боялись не казней и расстрелов, а перспективы остаться без куска хлеба и крыши над головой.
– - Вон, волков голодных сколько вокруг бегает!
– - поучал Керна тот, что остался без морды.
– - Выпендрились и поубегали с коммуны, теперь жрут что попало целую зиму подряд! Белок жрут, воробьёв жрут, пропастину, пропади они пропадом! Как ещё от цинги не передохли! Нет, я отсюда ни ногой. Здесь вот крыша есть, картошка есть, авось, за лето и морда какая-нибудь заведётся. Буду тут жизнь доживать. Какая мне разница! Всё равно уж мало осталось, так хоть помру в человеческих условиях.
– - А как же администрация?
– - А перебить бы их к лешему с их трудовым воспитанием! На хрен они сдались?! Лозунгов понавешали, а барак законопатить на зиму не могут -- щели в полпальца, мать их...
Щели были законопачены, очевидно, трудами самих мужиков. Смесь из глины, мха и соломенной сечки покрывала изнутри бараки три и семь во всех местах, где отвалилась штукатурка.
– - От таких толку не дождёшься, -- говорили мужики про администрацию.
– - Такие, как они, людям всю жизнь попортили, отродясь зарабатывать мешали. И Советский Союз они придумали. И войну устроили -- тоже они!
– - А вы не думаете, что я один из них?
– - спрашивал Керн с тревогой.
– - Да ну на хрен! Ты -- человек серьёзный, деловой. Сразу видно -- работяга! Ты сюда работать приехал, у палача хлеб нелёгкий. Мы же всё понимаем! Кто выжить хочет, тому выбирать не приходится, может так случиться, что и в палачи при коммунистах пойдёшь. А эти уроды, они только языками трепать горазды. Сами куре голову свернуть не могут, если только не напугать их как следует!
– - И не напугали?!
– - А как напугаешь? Сам говоришь, в городе такие же сидят, как они. Рабочий комитет! Пришлют роту с пулемётами и положат всех в ров без разбору!
– - Так всё равно ведь помирать?
– - удивлялся Керн.
Мужички качали головами.
– - Помирать тоже по-разному можно. Одно, скажем, дело: сижу я тут, а за мной приходят -- пожалуйте, мол, в канцелярию, а потом в подвал и на тот свет. Судьба! Ничего не попишешь, ничего не сделаешь. Сила солому ломит! А совсем другое дело -- скажем, мы бунт подняли, тут уж вы пришли и всех постреляли без разбору. Это значит, мы ещё и виноваты окажемся? Время сейчас такое, что если сам виноват, оно ещё хуже выходит. Сам себе срок сократил, значит, сам себе и пулю в башку вгоняешь. Нет, мы сопротивляться не будем. Крыша есть, еда есть... а на том свете не пойми ещё что предложат!
Керн переписал их без лишнего труда. Так переписывают машины на стоянке или загнанных в стойло лошадей.
– - А об этих у вас какое мнение?
– - спросил его Лантанов, когда Керн вышел из седьмого блока.
– - Этим ещё пахать и пахать, --
– - Нужно только придумать, как убедить их в этом.
– - Вот я и говорю, -- обрадовался Юрий, -- настоящий тягловой скот. Быдло! А туда же, лезут митинги устраивать... Мало я их плёткой! Мало!
В отдельном крошечном флигеле, под номером одиннадцать, жило духовенство. Такового числилось по канцелярской ведомости восемь человек.
Во флигеле не было туалета -- духовенство ходило на двор, в деревянную будку. Заглянув во флигель, Керн обнаружил там две трёхъярусных "шконки" уже знакомой ему самодельной конструкции. На нижнем ярусе сидели сытые бородатые мужчины и играли в шашки. Под одной из шконок здесь тоже жили: там лежал на ватнике ничком бритоголовый человек в оранжевой рваной одежде.
Керн, не вступая в лишние разговоры, деловито пересчитал обитателей флигеля.
– - Одного не хватает, -- сказал он.
– - Куда восьмого девали, святые отцы?
– - Ахтырову третий месяц обедню служит, -- сказал нараспев самый молодой из бородачей.
– - Твою мать, -- проговорил дозорный, сопровождавший Керна, и закрыл дверь флигеля снаружи.
Так и закончился визит Керна в одиннадцатый блок.
Он хотел ещё посмотреть на подростковые блоки, но туда его не пустили. Эти блоки назывались "жилыми секторами" и имели свою нумерацию -- номер один -- для девочек, номер два -- для спецконтингента, номер три -- для мальчиков, номер четыре -- штрафной. Тамара Фёдоровна сказала, что сама представит все необходимые данные по подростковой части, и заверила Керна, что подростки не представляют никакой опасности для режима коммуны.
– - С точки зрения трудового и идеологического воспитания, подростки -- наш самый благодарный объект, -- уверяла она Керна.
– - Мы даже обсуждали несколько раз, не доверить ли им часть контрольных функций. Например, в составе дозорного патруля подростку выдаётся ружьё. Он горд своим ружьём и готов выполнять приказы. Это суть небольшой военной игры, такой полезной для подростка, но она не должна быть слишком увлекательной: вся эта милитаризующая дисциплина вредно действует на творческую инициативу ребёнка. Как вы знаете, из трудовых коммун Макаренко не вышло ни писателей, ни поэтов, ни даже кинорежиссёров! А нам нужна новая педагогика, творческая. Но, с другой стороны, если человек не приспособлен к творческому труду, то творчески насиловать его совершенно ведь необязательно, его можно приспособить к разным другим функциям! Включая, конечно же, и функцию военную, правильно? Вот я думаю, товарищ Саша: что, если во время, свободное от ваших основных обязанностей, вы как бы выберете по моей рекомендации несколько молодых людей, которых можно обучить военному делу? Займётесь с ними разной дисциплиной, основами строя, обучите за своим и чужим оружием ухаживать? Это ведь было бы очень полезно! Когда Красная Зона победит, представляете, как будет красиво? Трубы, часовые, строй у флага. И среди всего этого -- мои воспитанники, выходцы из трудовой коммуны "Кузня Горящих Сердец"! Правда, это прелесть?
– - Выглядит интересно, -- дипломатично сказал Керн.
– - А вот что это у вас такое -- спецконтингент?
Тамара Фёдоровна помялась немного.
– - Не очень важно пока что, -- сказала она наконец.
– - Это имеет отношение к гостиорам. Раз вы про них знаете, не будет большой беды, если я расскажу немного. Но только не расспрашивайте меня специально!
Керн улыбнулся:
– - Я умею хранить секреты. Я же военный! Честное слово, я совершенно не стремлюсь проникнуть в ваши тайны. Даже не знаю, с помощью чего гостиоры собираются осуществлять своё тайное возмездие? Романтики ради, надо бы кинжалом!