Часть первая. Тропы Тьмы
Шрифт:
Тамара Фёдоровна вспыхнула.
– - По-вашему, Саша, я способна справиться с кинжалом?! Вы меня не за того человека принимаете, ей-богу! Нет, у нас всё гуманно. Специальный быстродействующий яд. Даже самые слабые женские руки смогут легко подсыпать или впрыснуть его... Ну ладно. Не будем об этом. В принципе, я не должна это рассказывать постороннему. Идите-ка лучше в душ, а там пора и обедать. Время за полдень, обед будет в два, а пропускать политинформацию перед обедом у нас, кстати, тоже не принято.
В столовой перед обедом Керна поймал Кристаллов, отвёл в сторону.
– - Ну, как вам наш контингент?
– -
– - Теперь вы понимаете всю необходимость дисциплинарных мер?
– - Быть может, начать с мер экономического характера?
– - Мы и так крепко закрутили им гайку, -- вздохнул товарищ Олег.
– - Отобрать у них можно только еду и топливо. Но тогда они скорее восстанут, чем согласятся работать. Это иждивенцы, принципиальные паразиты, привыкшие к тому, что общество им всё даёт. С подростками ещё хоть как-то можно работать, но вот взрослое население... Это готовый материал для куркулей, не более того!
– - Думаете, если перестрелять треть, остальные возьмутся за ум?
– - Треть -- это много. Надо сперва выявить саботажников, пропагандистов. Начинать бить надо с них! Остальные -- стадо, они пойдут за любым вожаком, от которого не пахнет хищным... Но для начала вы должны сбить нам это стадо в кучу!
– - Вы отводите мне роль овчарки?
– - Это не самая плохая роль на свете, не так ли? Овчарка возвращает в стадо заблудших, охраняет от волков, не даёт в обиду пастыря. Защищает его жизнь.
– - Добрый пастырь и сам полагает жизнь свою за овец своих, -- заметил военинструктор.
– - Жидковаты мы для этого, -- возразил Кристаллов.
– - А роль овчарки у вас получается прекрасно. Второй день подряд никаких провокаций, никаких выступлений и побегов. Вас боятся! Если б ещё не эта девица, удравшая прямо к куркулям с нашими планами под юбкой!..
– - О, как романтично! Шпионаж?!
– - Да нет, обычное упущение. Ваш новый приятель Юрка Лантанов разоткровенничался при ней в столовой. Она быстро поняла, что к чему, и не дала Юрке шансов испытать на ней своё новое изобретение.
– - Какое изобретение?!
– - А он не хвастался? Тогда неважно. Главное -- она удрала, и теперь куркули будут относиться к нам, мягко говоря, с настороженностью. Ну и хрен с ними, пусть относятся, -- с неожиданной злобой прибавил он.
– - Вот когда вы нас всех натаскаете как следует по людям стрелять -- тогда мы от этой нечисти точно камня на камне не оставим. Пользуются, понимаешь, нашим добром! Этих мне как раз совсем не жалко... Пойдёмте, однако, в столовую, товарищ Керн. И не обижайтесь на овчарку. По нынешним временам это комплимент -- быть овчаркой среди баранов, ослов, глухих тетерь! Или вы собак не любите?
– - прищурился на него товарищ Олег.
– - Скажем так: отношусь к ним нейтрально, -- ответил Керн.
– - А раз нейтрально, так в чём проблема? Давайте за стол...
Обед, как и говорила Тамара Фёдоровна, начался с политинформации. Выступал товарищ Марат -- худощавый юноша, невзлюбивший Керна и брезговавший его обществом. Он поведал собравшимся, что в Парагвае идут революционные события, и что, хоть в Парагвае и нет пока что Красной Зоны, но, судя по всему, что-то похожее на Красную Зону там, несомненно, есть. После него взяла слово Тамара Фёдоровна и рассказала, что светлая идея Красной Зоны есть идея, несомненно, русская, так как только русский народ-богоносец мог взяться вернуть царство божие на земле, осеняя себя
– - Поэтому многие из нас и носят теперь русские имена, в знак принадлежности к старейшему и славнейшему из родов человеческих, не загрязнённому чуждой кровью -- к роду Ноева сына Иафета, основателя микенской культуры, -- завершила она своё выступление, полное скрытой страсти.
Встав на возвышение в углу столовой, она, Юрий Лантанов и ещё один юноша, также воздерживавшийся от приёма Керна в администрацию коммуны на утреннем совещании, пропели торжественную песню на незнакомом военинструктору языке. Товарищ Олег, любезно наклонившись к уху Керна, пояснил, что этот торжественный гимн называется "Йогиня и Богиня", посвящён таинству рождения живой Вселенной и исполняется только на санскрите перед обедом во вторник.
Молчаливые разносчицы, которых Керн теперь знал как обитательниц женского блока номер два, подали еду. Керн был переполнен тошнотворными мыслями и впечатлениями, есть ему не хотелось, но в конце концов молодость и аппетит взяли своё: военинструктор воздал должное и обеду из четырёх блюд, и горячему шоколаду, и "блюду от шефа" -- салату из весенних травок с сыром и дарами моря, давно утраченным здесь, в Сибири, деликатесом.
Лошадь Керна второй день исправно вычищали, однако животное нетерпеливо било копытом при виде хозяина, требуя прогулки. Керн попытался отпроситься у Олега Кристаллова поездить по окрестностям и "привязать к местности" объекты, виденные им на карте. Товарищ Олег, однако, отказал категорически.
– - Рано вас ещё из коммуны выпускать! Неровен час, удерёте! Я же вижу по глазам, что не всё у нас вам по душе. Вижу, вижу, не отворачивайтесь! А хотите лошадку выгулять, так поездите прямо тут, по территории. Вон, в поля прокатитесь! Там и места много, и вид хороший. Я вам и спутника найду, чтоб не случилось чего!
Спутником, разумеется, оказался Юрий Лантанов.
В коммуне после обеда наступил "тихий час", который длился с трёх до пяти, и Керн мог довольно свободно располагать этим временем. Лантанов хотел устроиться прямо к нему в седло, ссылаясь на то, что сам он был скверным наездником. Однако Керн предпочёл вместо того дать Юрию урок кавалерийской выездки.
Шагом, не торопясь, они миновали бараки жилого посёлка и спустились к широкой речке, где сходил уже последний прибрежный лёд. У речки двумя ярусами пересекались под прямым углом лесозащитные полосы -- тёмно-зелёная пихтовая и прозрачная, рыжевато-серая, состоящая из высоких обнажённых тополей. Сквозь эти полосы струились к речке широкие глинистые промоины -- талая вода уносила в них тонкий слой плодородной почвы, перекопанной наспех трактором. Копыта лошадей вязли в грязной глине.
Лантанов сперва стремился разговаривать с Керном о том, о сём, но быстро примолк: управление лошадью требовало от неопытного всадника внимания и определённой сноровки. Керн несколько раз советовал своему спутнику "не доворачивать шлюс", и на этом всякие разговоры прекратились. Лошади шли вдоль берега реки, фыркая на ранних мошек; за исключением чавканья их копыт, в мире стояла звенящая весенняя тишина. И вот в этой тишине выплыл вдруг над лесом чёткий, серебряный, трубный звук, метнулся к редким облакам, разнося над окрестностями звенящую мелодию древней боевой песни: