Человек: откуда, как и куда
Шрифт:
Общая схема богослужения в одном из синих храмов очень похожа на ту, которую мы уже описывали, за исключением того, что в этом случае цвет заменяется звуком в качестве основного действующего фактора. Точно так же, как в цветовом храме целью было стимулировать любовь в человеке, сознательно приводя её в соответствие с божественной любовью, так и в этом храме цель состоит в том, чтобы способствовать эволюции человека через свойство преданности, которое с помощью музыки чрезвычайно возвышается и усиливается за счёт непосредственной связи с Логосом. Точно так же, как в алом храме присутствует постоянный вихрь высочайшей и благороднейшей привязанности, так и в музыкальном храме царит аналогичная атмосфера бескорыстной преданности, которая мгновенно воздействует на каждого, кто входит в него.
В эту атмосферу входят члены собрания, каждый из которых несёт в руках замысловатый музыкальный инструмент, не похожий ни на один из известных нам. Это точно не скрипка, возможно, что-то
Когда прихожанин входит в храм, он вызывает в своём воображении череду прекрасных звуков — музыкальное произведение, которое выполняет для него ту же функцию, что и цветовая последовательность, которая проходит перед глазами человека в цветовом храме на той же стадии процесса. Когда дэва материализуется, он также берёт в руки инструмент аналогичной природы и начинает службу, исполняя на нём аккорд (или, скорее, арпеджио), который выполняет функцию основной цветовой ноты, используемой в другом храме. Эффект от этого аккорда наиболее удивителен. Инструмент у него маленький и, по-видимому, маломощный, хотя и очень приятный по звучанию. Но когда он начинает играть, кажется, что аккорд подхватывается в пространстве вокруг него, как будто его повторяют тысячи невидимых музыкантов, так что он разносится под огромным куполом храма и изливается потоком гармонии на всё собрание. Теперь каждый член собрания начинает играть на своём инструменте, сначала очень тихо, но постепенно всё громче, пока все исполнители не примут участие в этой замечательной симфонии. Таким образом, как и в цветовом храме, каждый прихожанин приводится в гармонию с главной идеей, которую дэва желает акцентировать в процессе службы. В этом случае, как и в предыдущем, на людей изливается благословение, которое поднимает каждого на максимально возможный для него уровень, вызывая бурный отклик, который проявляется как в звуке, так и в цвете.
Здесь также используются благовония, и они варьируются в разных точках богослужения, во многом так же, как и в прежнем случае. Затем, когда собрание окончательно настроено, каждый человек начинает играть. Все они играют явно известные партии, хотя не похоже, чтобы это было организовано или отрепетировано заранее. Как только эта стадия вступает в полную силу, дэва-священнослужитель изменяет свою ауру и начинает изливать свой звук внутрь, а не наружу на людей. Каждый человек вкладывает в исполнение всего себя и определённо нацелен на дэву, чтобы возвыситься через него. Воздействие на высшие эмоции людей является самым замечательным, и живая преданность собрания мощным потоком изливается вверх через совершающего службу дэву к великому кругу дэвов наверху, которые, как и раньше, вбирают её в себя, перенаправляя на гораздо более высокий уровень и посылая её ещё более мощным потоком к великому дэве, стоящему во главе их Луча. К нему сходятся тысячи таких потоков преданности со всей Земли, и он, в свою очередь, соединяет и сплетает их в единое целое, которое, когда он посылает его вверх, связывает его с самим Солнечным Логосом.
Так он вносит свою лепту в концерт, который исполняется всеми мирами Системы, и эти потоки из всех миров каким-то образом образуют мощнейшую двенадцатиструнную лиру, на которой играет сам Логос, восседающий на Лотосе своей Системы. Это невозможно выразить словами, но автор видел это и знает, что это правда. Логос слышит, откликается и сам играет для своей Системы. Таким образом, впервые у нас есть краткий проблеск потрясающей жизни, которую он ведёт наравне с другими Логосами, такими же как он. Но мысль бессильна перед этим великолепием, нашего разума недостаточно, чтобы постичь это. По крайней мере, ясно, что великие музыкальные дэвы, взятые в своей совокупности, обеспечивают музыку для Логоса, и он выражает себя через них в музыке для своих миров.
Затем приходит ответ — низвергающийся поток упорядоченного звука, слишком мощный, чтобы его можно было описать. Он идёт обратно через владыку Луча к кругу дэвов внизу, а от них — к дэве-священнослужителю в храме и трансмутируется на каждом этапе на более низкий уровень. Наконец, он изливается через служителя в храме в такой форме, в какой может быть воспринят прихожанами — огромный океан ласкового, нежного, нарастающего звука, вспышка небесной музыки, которая окружает, обволакивает, переполняет их, и в то же время, изливается на них через их собственные инструменты вибрациями, такими живыми, такими возвышающими, что их высшие тела активизируются, а их сознание поднимается до уровня, к которому в их внешней жизни оно не могло даже приблизиться. Каждый человек держит перед собой свой инструмент, и именно благодаря ему на него оказывается такое чудесное воздействие. Кажется, что из великой симфонии каждый инструмент выбрал аккорды, подходящие
Вся атмосфера заполнена гандхарвами, или богами музыки, так что воистину каждый звук разрастается, и для каждого отдельного тона создаётся великолепный аккорд обертонов и полутонов, исполненный неземной мягкости и красоты. Этот благословляющий отклик свыше — совершенно удивительное переживание, но когда мы пытаемся найти для него выражение, совершенно не хватает слов. Это нужно увидеть, услышать и прочувствовать, прежде чем пытаться каким-либо образом понять.
Этот великолепный финальный аккорд как бы продолжает звучать у людей и дома. Он всё ещё живёт в них, даже несмотря на то, что служба завершилась, и часто прихожанин пытается воспроизвести его в какой-то степени на своего рода маленькой частной службе у себя дома. В этом храме также может выполняться то, что соответствует проповеди, но в данном случае это производится дэвой через его инструмент и воспринимается людьми через их инструменты. Понятно, что это не будет одним и тем же для всех — некоторые понимают больше, а некоторые — меньше того эффекта, который дэва намеревался произвести.
Все результаты, которые достигаются в алом храме через привязанность с помощью великолепных цветовых эффектов, получаются здесь через преданность благодаря чудесному использованию музыки. Понятно, что в обоих случаях в первую очередь имеет место воздействие на интуитивные и эмоциональные тела людей — непосредственно на интуитивное у тех, кто развил его до стадии отзывчивости, и на интуитивное через эмоциональное у других, которые несколько менее развиты. Интеллект будет задействован только через отражение с этих планов, тогда как в следующей разновидности храма, которая будет описана, направление меняется, поскольку стимуляция воздействует непосредственно на интеллект, и только благодаря этому может пробудиться интуитивное тело. Конечные результаты, без сомнения, те же самые, но порядок выполнения процедур другой.
Если мы представляем людей алого храма как развивающихся с помощью цвета, а людей синего — как использующих звук, тогда форму можно назвать средством, главным образом используемым в жёлтом храме. Храм, посвящённый развитию интеллекта, — жёлтого цвета, поскольку так интеллект проявляется в различных проводниках человека.
Архитектура и внутреннее убранство храма снова такие же, но все украшения и обводки выполнены жёлтым цветом, а не синим и не алым. Общая схема службы также повторяется — сначала текст или лейтмотив, который объединяет всех, затем устремление, молитва или порыв людей, вызывающие отклик Логоса. Форма наставления, которую, за неимением лучшего слова, я назвал проповедью, также играет свою роль во всех службах. Все одинаково применяют благовония, хотя заметна разница между тем, что используется в жёлтом храме, и тем, что было в синем или алом. Вихрь, в данном случае, стимулирует интеллектуальную активность, так что одно лишь пребывание в храме заставляет человека чувствовать себя ментально более живым и способным лучше понимать и ценить.
Прихожане не приносят с собой никаких физических инструментов, и вместо того, чтобы представлять себе череду цветных образов, они начинают, как только занимают свои места, визуализировать определённые ментальные формы. У каждого человека есть своя собственная форма, которая явно предназначена для самовыражения, точно так же, как физический инструмент или особая цветовая гамма прихожан в других храмах. Все эти формы различны, и многие из них явно подразумевают способность визуализировать физическим мозгом самые простые четырёхмерные фигуры. Естественно, сила визуализации у людей различна, поэтому некоторые способны сделать свои фигуры более полными и определёнными, чем другие. Но, что любопытно, неопределённость, по-видимому, проявляется на обоих концах шкалы. Менее образованные — из тех, кто пока только учится мыслить, — часто создают формы, которые не имеют чётких очертаний, или даже, если поначалу им удаётся сделать их чёткими, они не в состоянии поддерживать их такими, и они регулярно расплываются. На самом деле они их не материализуют, но формируют в ментальной материи, и почти все они, даже на довольно ранней стадии, кажется, способны это делать. Видимо, сначала им формы предписываются, и они должны использовать их, скорее, как средство, чем как объект созерцания. Очевидно, что каждая из них предназначена для того, чтобы стать выражением своего создателя, дальнейший прогресс которого будет связан с модификацией формы, хотя он и не изменит её существенно. Предполагается, что мыслитель, работая с ментальной формой, будет получать вибрации посредством этого точно так же, как музыкальный прихожанин получает их посредством своего инструмента или член цветового собрания — посредством своей цветовой формы. У более развитых людей форма становится более определённой и более сложной, но у некоторых — самых способных из всех — она снова приобретает неопределённые очертания, потому что она начинает проявляться на более высоком плане. Причина заключается в том, что она становится всё более и более многомерной, и это приводит к тому, что её уже невозможно удержать на месте.