Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
«Глупость и великодушие! Снова мать, да? Циничнее смотри на вещи, мой милый мальчик. Такой у нас сейчас девиз? Ты после мамы не женился не потому, что верность ей хранишь, а потому, что ни одна больше не дала! С твоими глазами, да с принципиальностью… Кто за такого пойдет? Лучше в девочках остаться, чем всю оставшуюся жизнь влачить по инвалидности непростую лямку!» — ехидничаю, вопросом раздражаю, завожу и злю. — «Да уж, вот это разговор отца с недалеким сыном. Я тот, кто тащится от домостроя, а ты… Ты, стало быть, с недавних пор осовременившаяся свободная душа?
«Ты, паршивец, ни хера не понимаешь!» — схватив за плечи, пытается развернуть меня лицом к себе. — «Сюда смотри. Костя!».
«Семья — это святое, папа. Это, черт возьми, твои слова. Ты долдонил ежедневно гребаную мантру, а сейчас кричишь о том, что я должен все забыть. А с милой безотказной Аней ничего не выйдет, потому что…».
«Ты просто для нее не тот, мой мальчик. Не смей кого-то обвинять, что не заладилось, не срослось, не склеилось. Отпусти и живи. Живи дальше, ярко смейся, развлекайся, ищи, не останавливайся, чтобы дух перевести, знакомься, дружи, встречайся… Она ведь ждет! Малышка ждет, Костя. Я уверен, в том что будет. Будет на твоей широкой улице большое счастье. Мы посмеемся над этим, парень! Не прекращай попыток. Не скули и не дави на жалость. Будь сильным…».
«Я не слабак!» — кричу, закрыв глаза.
«Ты не слабак! Нет, нет, нет… Но… Ты самый лучший, Красов» — отец внезапно убавляет громкость и переходит на какой-то слегка заискивающий тон. — «Ты будешь счастлив, парень. Я это знаю! Вижу! Веришь? Понимаешь?»
«У меня дела, отец» — надменно хмыкнув, как будто не добившись правды, обреченно отвечаю.
«Веришь или нет?» — он сильно встряхивает меня. Я жалко висну на его руках и безвольно расслабляюсь.
Не верю! Нет, нет, не-е-е-ет…
— Пожалуйста, — выпрашиваю чертово любезное одобрение. — Я дам свободу Юле. Я ведь на все согласен. Не будем доводить до крайностей. Пусть…
— Пусть живет?
— … — киваю и молчу.
— С ним?
— … — безмолвно подтверждаю.
— Считается, любезный, что мы шакалы, паразитирующие на теле милейшего к своим гражданам государства, заинтересованного в семейственности и демографическом позитивном выхлопе. Знал об этом? Самые сволочные юридические зазывалы — адвокаты по разводам. Откуда, интересно знать, такая баечка пошла? Я видел много, Красов. Поверь, Костян. Неоднократно пережил дележ имущества и оскорбления в суде. У вас контракт?
— Нет.
— Ты знаешь условия?
— Да.
— При разводе согласно статье ** Семейного кодекса Российской Федерации доли супругов признаются равными.
— Я понимаю, — зажимаю переносицу. — Мне все равно.
— Ха! — он хлопает ладонью. — Что требует Юла?
— Ничего.
— Это сейчас, а потом? — он скалится и подается на меня вперед. — Смотри сюда, Красов.
— Я готов.
— Готов? Пиздец! А я вот сомневаюсь. Жениться, например, надумаешь.
Жениться? В третий раз? Похоже, Велихов не в курсе, что с матримониальными отношениями я навсегда порвал.
— Я знаю правила, Петь. Ни мне, ни ей не нужны скандалы.
— Я не буду с ней советоваться, Красов. Повторяю еще раз, я зять, она сестра, ее, если можно так сказать, молочная семья — моя приемная семья. Я не привык гадить там, где квартирую: где сплю, столуюсь, а главное… Не буду подсирать тому, кого до беспамятства люблю. Неверный расчет, Костян. Выбери иную стратегию.
— Ты так слепо веришь в брак?
— Представь себе.
— Любишь Нию?
— Да, — насупив брови, грозно отвечает.
— Дочечка у вас…
— Она моя звездочка, Костя.
— Похожа на тебя, Петька.
— Прекрати! — хватает мою дергающуюся в припадке руку. — Говоришь, словно ты прощаешься. Что решил?
— Я уйду, — пытаюсь обуздать сучий тремор, нервный тик и тому подобную херню.
— Вы разговаривали? — он сильно наклоняет голову, подныривает, участливо заглядывая мне в лицо. — С женой?
— Нет, — сглотнув слюну, задушенно рычу.
— Почему?
Я этого не выдержу. После того, что между нами произошло и после того, о чем узнал постфактум, считаю слезливый разговор определенно лишним.
— Когда будет готово? — опускаю голову, прячу выступившие слезы на глазах.
— Я не согласен.
Да, бля-я-я-ядь!
— Петь? — вскидываюсь и таращусь, безумно выпучив глаза.
— Проспись, Красов, — он поднимается и, не торопясь, словно издеваясь, застегивает пуговицы на пиджаке. — Вас разведут. Я думаю, что где-то через три месяца вы будете бывшими мужем и женой. Закон у нас всегда на стороне о справедливости любезно страждущих. Еще чего-то хочешь?
«Нет» — упорото молчу!
— Вы были красивой парой, Костя. Но…
— Я ей изменял, — краснею от осознания того, о чем вдруг говорю.
— Прощай!
— У меня есть доказательства, — следом поднимаюсь и устремляю на него глаза.
— Ты не по адресу, любезный, — Петя плавно разворачивается и спиной со мной прощается. — Не хворай!
— Ее зовут Романа. Она моя клиентка, Велихов. Я ей построил дом. Она разведена и у нее двое детей. Я был с ней, когда инспектировал строительство и формировал подряд…
— Козел! — я слышу злобный дикий шепот и грубую ругню…
Зачем соврал? Зачем? Зачем? Лишился друга и поддержки, о которой дико умолял. Глупый, опрометчивый поступок. Хотел, наверное, доказать, что кое-что могу. Что я не чмо, которым можно помыкать при удобно неудобном каждом случае. Хотел заверить в состоятельности чувака, который подобное рвение не оценил, скорее наоборот, я лбом пробил прикрытое моралью дно, а дальше, видимо, задел земное жаркое ядро.
«Отец такому не учил… Как я мог? А что тут, в сущности, такого? Импровизация и девственное полотно» — сосредоточившись на том, что Велихов мне на прощание сказал, давлю на газ, намеренно наращивая скорость.