Чёрные глаза
Шрифт:
– Я не хочу больше танцевать, - сказала Ханна низким срывающимся голосом, глядя ему в глаза.
– Но если мы не будем танцевать, то Доктор Улыбка опять начнет проявлять свое гостеприимство. А я предпочитаю вашу невоспитанность его радушию.
Они стояли в полутемном углу гостиной, и Ханна была обескуражена его шутливым замечанием. Она испытывала, незнакомое ей до тех пор волнение и влечение к этому странному человеку.
– Я и сама удивилась, что вы так быстро нашли общий язык с Блейном, заметила Ханна, поглядывая
– Динозавр не может подружиться с птичкой.
– Это я, по-вашему, динозавр?
– Мэтью засмеялся, сверкая белоснежными зубами.
– Вы меня боитесь, крошка?
– Наклонившись, он нежно захватил ртом мочку ее уха.
Ханна вздрогнула, но не от страха.
– Перестаньте называть меня крошкой, - строго сказала она.
– Меня зовут Ханна, хотя у вас, видимо, проблема с памятью. С тех пор как мы с вами встретились, вы ни разу не назвали меня по имени.
– Ваш образ не соответствует моему представлению о женщине с таким библейским именем, - заметил Мэтью, прижимая ее к себе.
– А мои родители считают, что детей следует именно так называть, пробормотала Ханна.
– Старших сестер зовут Сара и Дебора, а моего брата...
– Должно быть, Ной?
– спросил Мэтью, прикасаясь губами к ее шее. Отодвигаясь от него, Ханна ответила:
– Нет, его зовут Бэйлор Карлтон Фарли Четвертый.
Голова закружилась от прикосновения его прохладных влажных губ, и она вздохнула при мысли, что эти губы могут коснуться ее рта.
– Ваше имя необычно и прекрасно, - сказал он срывающимся голосом.
– Оно так же прекрасно, как и вы сами.
– А вам нравится имя Александра?
– неожиданно спросила Ханна.
Мэтью замер, потом его сильные пальцы сжали прядь ее волос на затылке и оттянули голову назад - так, что она была вынуждена посмотреть в его блестящие черные глаза.
– Что за игру вы затеяли, милая крошка?
Неужели он догадался о ее проделках? Догадался о том, что она рылась в его сумке и нашла доказательства его интереса к поместью Уиндэмов?
– Я жду ответа, - требовательно заявил Мэтью, не отпуская ее.
– Это вы затеяли игру, а не я, - ответила она, с трудом сохраняя самоуверенный тон.
– Мне лично нравится имя Александра. Будь моя воля, я бы хотела носить такое имя. К тому же так зовут одну очень элегантную даму в нашем городе.
– Интересно, как он прореагирует на это, подумала Ханна, продолжая, как бы невзначай, рассказывать о том, что, по-видимому, было для него крайне важно.
– Хотя этой даме, вероятно, около пятидесяти лет, выглядит она значительно моложе. У нее темные волосы - возможно, она их красит - и, как у всех Уиндэмов, синие глаза.
Боже! Она говорит о его матери! И хотя близость молодой красивой женщины волновала его, но неожиданная информация смешала все карты.
– Вопрос с именами, кажется,
Лицо ее пылало под его внимательным взглядом, который выражал не только страсть, но и что-то другое, непонятное ей.
Продолжая одной рукой держать ее за волосы, он вдруг взял другой рукой ее за подбородок и, наклонившись, поцеловал в губы.
Не сознавая, что делает, Ханна обвила руками его шею. Продолжая обнимать ее и гладить по спине, Мэтью вдруг коснулся ее груди.
Словно в тумане, издалека слышала Ханна музыку и голоса собравшихся гостей. Мэтью, его руки и губы оттеснили все прочее, распахнули ворота неутоленной страсти, охватившей все ее существо.
– Ханна!
– прошептал он, припадая к ней, и ему показалось, что никогда прежде не испытывал он такого желания обладать женщиной, как теперь.
– Вот это да!
– прорычал грубоватый голос подвыпившего гостя, заставив Ханну и Мэтью оторваться друг от друга; на них был направлен свет карманного фонарика развеселого Сина Фииджералда.
– А ну-ка, жених и невеста, идите сюда! Вам не грех поучиться кое-чему у этой пары: может сгодиться для медового месяца.
Молодежь откровенно хохотала, а Мэтью продолжал обнимать Ханну за талию. Сама Ханна, раскрасневшись, с опухшими от поцелуев губами, выглядела еще более соблазнительно, чем всегда.
Но тут Мэтью, шагнув к Сину, выбил фонарик из его рук.
– Если ты не заткнешься, я засуну этот фонарик тебе в глотку!
Смех, свист и улюлюканье разом стихли. Отступая, Син пробурчал:
– Что это вы так расходились? Я ведь только пошутил.
– А я не шучу, - пригрозил Мэтью, сверкая глазами.
– Сгинь сию же минуту!
Неловкое молчание воцарилось в гостиной: все ждали, чем кончится ссора. Взглянув на Мэтью, Ханна поняла, что он готов вступить в драку. Этого еще только не хватало!
Но Син благоразумно отошел.
– О'кей, о'кей, - проквакал он и зашагал прочь, приговаривая:
– Что поделаешь, если у некоторых отсутствует чувство юмора.
Ханне было жаль старого приятеля; остальные парни, бросая на Мэтью косые взгляды, последовали за Сином.
– Зачем вы так накинулись на беднягу Сина?
– заступилась Ханна за земляка.
– Подумаешь, бедняга! Сопляк он еще, вот и все! Я просто отделался от него.
– Неужели вам приятно унизить человека перед его друзьями? воскликнула Ханна. Нет, этот тип не для меня, решила она.
– Меня взбесило то, что он посмеялся над тобой, - процедил Мэтью сквозь зубы.
– Ты не заслуживаешь того, чтобы быть предметом насмешек.
– Ах, как благородно!
– съязвила Ханна.
– Я думаю, что Син смеялся не надо мной, а над тобой.
– Что касается меня, мне на это наплевать. Если б ты была какой-нибудь дешевкой, я бы посмеялся вместе с ним.