Чёрный фимиам
Шрифт:
Ему отдали десять монет, он забрал Эшу и отправился прочь. Даже запыхаться не успел. И был очень собой доволен. Купил Эше, чтобы не дергала, сладких орешков. И теперь довольны были уже оба. Ему хотелось отвести сестру обратно, а потом... но дошли они в сгустившихся сумерках только до третьего проулка. Там перед глазами Сингура неожиданно всё потемнело.
Когда он пришел в себя на полу вонючего погреба, на нем уже были веревки, завязанные так, чтобы при малейшем шевелении на горле затягивалась удавка. Эшу тоже связали, но пока их обоих не трогали.
Несколько
Ну и после этого была поездка через половину Вальтара до порта Абхаи. В пути ему доступно объяснили - драться надо было хуже. А так привлек ненужное внимание. Теперь же, если хочешь, чтобы все было хорошо - слушайся и не дергайся, иначе сестрицу твою у тебя на глазах того. Женщиной сделают. А потом и матерью. Если доживет. В общем, он понял. Собственно, тогда-то он и начал постепенно избавляться от глупости. Не сразу, конечно...
И стыдно было. Как же стыдно. Вот ведь дурак, идиот же! Да ладно бы сам, один. Еще и сестру за собой втянул. Эша держала его крепче любых цепей. Когда в Абхаи их погрузили на корабль, Сингур понял, что теперь, пожалуй, всё. Совсем всё. Для него, так уж точно. Оно, конечно, вышло не совсем так, но близко.
Сперва его продали в Шиане. Вот уж был мрак. Одни черные рожи. А речь похожа на собачий кашель. С шианских поединочных арен его перекупил спустя четыре года виргский вельможа. Снова плыли через море. А когда через пять лет Сингура выставили на рынке уже в Вирге, стоил он не десять и даже не двадцать серебряных, а полную горсть золотых дархемов. Хорошо обученный крепкий боец с тощей немой девкой в придачу - их купил человек неизвестного племени в одеянии цвета красной охры.
Человек был лыс, безбров, безоружен и бледен, как свежий покойник. Он приказал расковать раба и спокойно ждал его у подножия помоста. Сингур спустился.
Его и раньше не постоянно держали в цепях. В неволе кому как везло, но у ценных рабов доля была не такой уж и горькой, как принято считать.
– Идем, - сказал человек и махнул рукой.
Сингур пошел, ведя за руку Эшу. Так они вышли с торжища на широкую светлую улицу. Новый хозяин обернулся и спросил:
– Тебе нравится убивать?
Раб в ответ пожал плечами. Он об этом не задумывался. Драка она и есть драка. Чего тут может нравиться? Кто-то должен упасть. Иной раз и умереть.
– Значит, все равно, - верно истолковал его молчание мужчина.
– Это хорошо. Ты ни разу не пытался бежать?
Сингур покачал головой. Куда бежать? Как? Болтаться с сестрой по чужой стране - без надежных спутников, без денег, да еще с отряженной по следу погоней? Нет уж. Однажды он по дурости натворил дел. Второй раз не хотелось. Он был не против свободы, а очень даже за нее. Стоять на соседнем со скотом помосте
Первое время он не сбегал, потому что не знал языка и потому что... потому что Эша. Куда с ней побежишь? Она на десятом шагу уже начнет сипеть и задыхаться, а затем синеть и умирать. Потом, позже можно было сбежать. Случались удобные моменты. Но сбежать мало. Нужно свободу еще суметь сохранить. Иначе, проносишься, как бешеный пес, а потом снова будешь посажен на цепь, только еще короче прежней.
До Вальтара месяцы пути. Часть из них морем. Да и что ждет в Вальтаре? Он там уже десять лет не был.
Хотя, про побег Сингур наврал, кончено. В начале, еще до Абхаи, в Вальтаре они пытались с Эшей бежать. Ох, как доходчиво ему объяснили ошибочность этого решения, когда поймали. Били долго и со вкусом, а потом подвесили за ноги, а захлебывающуюся сестру топили в ведре с водой. Он навек зарекся бегать.
– Хорошо, - неведомо что одобрил незнакомец.
– Идем.
Сингур видел - на них смотрят. Прохожие оглядываются, но тут же отводят взгляды и прибавляют шаг.
– Идем, идем, - повторил мужчина.
Они дошли до высокой каменной ограды одного из богатых домов. Здесь новый хозяин Сингура оглянулся на своего раба, посмотрел на него с насмешкой и провел ладонью в воздухе. Пространство перед ним всколыхнулось знойным маревом, а потом расползлось надвое, словно кусок ткани. Из образовавшейся червоточины потянуло запахом воды и дикого леса.
Человек стиснул Сингура за плечо и шагнул вперед в темно-зеленую прореху. Зной и слепящее солнце виргского полдня остались за спиной, а Сингур, Эша и их новый хозяин ступили на позеленевшие от мха каменные ступеньки. Узкая лестница плавно тянулась вперед и вверх вдоль заросшей длинными лозами скалы, через темно-зеленую чащу.
Так Сингур оказался в Миаджане.
* * *
Эная поднималась по широкой каменной лестнице к высоким колоннам Храма. Стиг шел следом, почтительно отстав на несколько шагов. Он чувствовал ее смятение. Смятение и растерянность.
– Стиг, я хочу поговорить с Безликим, - оглянулась девушка к своему спутнику.
Мужчина кивнул:
– Я подожду вас, госпожа.
Она помолчала, а потом спросила:
– Скажи мне, сколько у тебя было храмовых жен?
Мечник удивленно вскинул брови:
– Пять, госпожа. Зачем вам это?
– А детей?
Он ответил с улыбкой:
– Двое. Оба - мальчишки.
– Что с теми тремя женщинами, которые не родили?
– продолжала расспросы собеседница.
– Они вышли замуж, Эная, - спокойно произнес Стиг.
– Зачем ты выспрашиваешь то, что и так знаешь?
Девушка поспешно спустилась к нему и взяла за руку:
– Стиг, мне страшно. А вдруг я тоже не смогу родить?
Мужчина снова улыбнулся и сказал: