Чёрный фимиам
Шрифт:
Пэйт даже на стоянках старался держаться в стороне от купцов. Те были заносчивы и надменны, а наемники, ехавшие с ними, как один, молодые мужики. Из женщин же при всем обозе были только Пэйтовы девки-трещотки да Эша. Впрочем, та если и выходила из кибитки, неизменно держалась поближе к брату и тискала в руках свою свистульку.
На привалах Эша устраивалась в тени кибитки с рукодельем на коленях - она сноровисто вышивала новый задник для представления про Миаджан - в ход шли лоскутки, обрывки ниток,
– Ей бы ниток да тканей хороших, знатная бы белошвейка вышла, - как-то сказал Пэйт Сингуру.
Тот в ответ усмехнулся:
– Она и есть белошвейка. На ткань и шелковые нити нужны деньги. У меня их пока нет.
Балаганщик почесал подбородок:
– В Миль-Канасе можно будет купить. И работы там много...
– Знаю, - ответил Сингур.
В этот миг старик почувствовал, что его собеседник напрягся и, словно ощетинился весь. К их кибитке подошел один из наемников - широкоплечий мужик средних лет со сломанным носом и темными волосами, заплетенными на виргский манер во множество кос.
– Мне знакомо твое лицо, - сказал наемник Сингуру.
– Ты не был в той заварухе при Алате?
– Нет, - ответил тот.
– Не был. Возможно, просто, на кого-то похож.
Его собеседник задумчиво кивнул:
– Возможно, - и тут же оживленно добавил: - Я встречал одну шлюху, которая с лица была точь-в-точь, как моя невестка. Было занятно поиметь ее за несколько монет. Правда, она оказалась такая пьяная, что заснула. Поэтому, я, когда уходил, забрал деньги. За что мне платить, если она в деле не участвовала?
Он расхохотался, хлопнул Сингура по плечу и сказал:
– А жаль, что ты не был при Алате. В их молельных крепостях было столько нетронутых девок. И все-таки, где-то я тебя как будто видел...
Сингур ответил:
– Вряд ли.
На том их беседа и закончилась. Однако Пэйт нутром чуял - его попутчику этот разговор пришелся против шерсти. На следующий день, когда солнце поднималось в зенит, телеги выкатились к Зеленому Устью. Два пологих склона зажимали между собой дорогу, и та, петляя, тянулась в их тенистой ложбине несколько переходов.
Сингур все это время безмятежно сидевший в кибитке, вдруг тронул Пэйта за плечо:
– Стой. Надо проверить колеса.
Балаганщик недоуменно поглядел на попутчика и спросил:
– Чего это ты всполошился?
– Остановись. Мы их нагоним. Надо проверить...
Пэйт все-таки натянул поводья:
– Отстанем ведь.
– Эгду окликни, - сказал на это Сингур.
Балаганщик пронзительно свистнул, чтобы сестра, ехавшая впереди, тоже остановилась.
– Ну? Чего еще?
– снова повернулся старик
– Переждать надо.
У балаганщика округлились глаза:
– Ты спятил что ли? На солнце перегрелся? Так водой облейся. Тут самые лихие места, а ты нам от охраняемого обоза отстать предлагаешь? Совсем рехнулся?
И тут же закружились в голове тревожные мысли - ведь узнал его откуда-то тот виргский наемник! Что за лихого человека везет балаганная кибитка? Не удумал ли злого чего? Однако Пэйт вовремя напомнил себе, что все злое Сингур мог сделать и раньше.
– Не следует за ними ехать, - тем временем сказал ему собеседник.
– Надо переждать.
– Чего пережидать? Скажешь ты толком?
– вспылил Пэйт, глядя на Зеленое Устье, в буйных кущах которого уже скрылась последняя телега с последним же всадником, ее сопровождающим.
– Они не доедут. Нам нужно остановиться.
Эгда, спрыгнула с облучка своей телеги, подошла к мужчинам и стала рядом.
– Чего вы тут замерли, как присохли?
– удивилась женщина.
– Отстанем ведь! Ждать-то они нас не будут.
– Вы как хотите, а мы с сестрой не поедем. Эша, выходи!
– приказал Сингур.
Его сестра, ехавшая в повозке с близняшками, тот час же послушно спрыгнула на дорогу. Девчонки Пэйта высунули одинаковые любопытные физиономии - одна справа, другая слева - поглядеть, что происходит, отчего остановились.
– Хотите, езжайте. Мы остаемся, - Сингур вытащил из кибитки свою видавшую виды суму.
Пэйт выругался и хотел было хлестнуть лошадь, но сестра его удержала.
– Не торопись. Давай и правда повременим. Ежели чего, просто повернем на северный тракт и дождемся нового обоза.
Балаганщик досадливо врезал кнутовищем по облучку и снова выматерился.
– Ну, чего вылупилась? Давай, харч доставай, уж коли стоять, так с пользой! Да и лошади пусть отдохнут.
Сингур поднялся по склону, отыскал ручей и набрал два меха воды. Был он спокоен и нетороплив. А Пэйт про себя досадовал, злился неведомо чему. Солнце уже катилось к горизонту.
– Может уж и заночуем тут?
– спросил балаганщик, потому как не видел смысла в том, чтобы пускаться в дорогу, когда вот-вот начнет смеркаться.
– Нет. Ночью будем ехать. Медлить нельзя, - сказал Сингур.
– Тьфу ты, Лекка тебя успокой!
– выругался старик.
– То стоять надо, покуда светло, то ехать всю ночь! Куда ты поедешь по дроге такой? Одни камни! А ежели колесо сломается или ось треснет?
– Не треснет, - невозмутимо ответил Сингур.
– А мешкать нельзя. Устье нужно к утру миновать.
Эгда вдруг удержала его за запястье и сказала:
– Ты зачем пугаешь так страшно? Что там на дороге?
Он ответил только: