Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
– Совсем страх потеряли!
– завизжал Ивкин, но по его заплывшему жиром лицу пробежала тень облегчения.
– Вон отсюда, быстро, и чтобы духу вашего здесь больше не было никогда! Стой, забери отсюда ваши вещички!
– заорал он на Валеру, указывая на тряпки и швабры.
Таня же выскочила за дверь, еле дыша, вслед за парнем. На первый взгляд брюнет казался вполне симпатичным и милым. Хотя стоп, Соловьёва, ну почему на первый взгляд? Должно быть, такой он и есть. Не суди, ради бога, всех по этому кретину Калужному.
– Спасибо, - улыбнулась
– Он бы нас в порошок стёр.
– Да ладно, - голос у парня приятный и чистый. Карие глаза смотрели тепло, а волосы, которые он то и дело поправлял рукой, смешно топорщились ёжиком.
– Дэн, кстати. Ну, Денис, то есть. Извини, никак не могу привыкнуть, что, цитируя нашего майора, «Дэн» звучит слишком по-американски, - усмехнулся он.
Таня тоже улыбнулась, на этот раз совершенно искренне. Есть Калужный - злой, грубый, полный презрения, тайн и подводных камней. А есть такие люди, как Валера, Марк и Дэн - без подвохов и злости.
– Таня. А там Ва… Лера, то есть, - поправилась она, указывая на дверь и снова улыбаясь. Спасибо, Боже, что есть люди, в присутствии которых хочется улыбаться беспрерывно и с которыми можно нормально поговорить.
– Может быть, вам помочь донести вещи в общагу?
– предложил Дэн, протягивая руку для пожатия.
– Спасибо. Очень рада знакомству, - она пожала тёплые пальцы, понимая, что за день произошла хотя бы одна по-настоящему приятная вещь.
Комментарий к Глава 3 Простите за такую задержку, работа с детьми отнимает огромные силы и почти всё время :)
http://vk.com/missandea – паблик со всякой ерундой
====== Глава 4 ======
Под моими ногами полыхает пламя.
Я слишком сильно цеплялся за пустоту.
One Direction - Story of My Life
Наверное, что-то чувствовать - не очень. И как давно он перестал заниматься этой херней?
Антон сел на кровати, морщась. Грудь нестерпимо жгло, стоило только развести руки шире плеч. Несколько секунд он смотрел в стену напротив, потом - на часы. Десять минут седьмого. Нужно встать и пойти в эту чёртову шарагу. Дерьмо.
Дерьмо, начавшееся, кажется, семь месяцев назад (в народе называемое войной), наконец-таки соизволило закончиться, пусть ненадолго и только для него, хорошенько потрепав, выжав из него всё и оставив на память шрамы, трупов шестьдесят друзей, однокурсников и знакомых… Или счёт перевалил за семьдесят? Хотя чёрт с ним, вести точный учёт он давно перестал. И вот, когда он мог просто уйти в запой, спать, пить, не просыхая, или как там ведут себя люди, вернувшиеся с Востока, командование направило его сюда. К этим... этим бабам.
Нужно снять чехлы, в который раз напомнил себе он, оглядывая мебель в плёнке. Знал, что стоит она едва ли не дороже, чем эта квартира, и что сделана в Штатах. А мама не знала. Не могла знать.
Душ, как обычно, не освежал - только раздражал кожу. Антон в сотый раз со злобой, граничащей со бешенством, напомнил себе, что грудь щипать не может: слишком много времени прошло. Мозгоправ в госпитале уверял, что это нормально.
Курить хотелось так, что он готов был драть на себе кожу, тем более, что осталось её не так много. Матерясь (про себя ли, нет, всё равно), Антон приклеил на руку очередной никотиновый пластырь, попутно натягивая китель и шнуруя берцы. Чёрный лексус, который, судя по косым взглядам, скоро придётся сдать властям, и купить, видимо, жигули, завёлся быстро, и он, вдавив педаль газа в пол, быстро, гораздо быстрее, чем хотелось, добрался до училища. Вообще-то, можно было и пешком, но дождь лил не переставая, а мокнуть ему не хотелось. Остановился у КПП, припарковав машину, и просто сидел, уставившись на первое же высокое здание за оградой - общежитие.
Если было на свете место хуже американских подвалов, то вот оно. Светло-серый дом, едва заметный из-за плотной пелены дождя, с отвратными цветочками почти на всех окнах. Сегодня же выкинет их.
Полторы недели здесь слились в один ужасающий момент. И если парни с этого второго курса вызывали просто обычное для него раздражение, то… девочки? Девушки? Женщины? Бабы?.. Как назвать этих тупиц, он просто не знал. Эти недоделанные курсантки вызывали в нём острую, граничащую с бешенством, ярость. Что эти идиотки, только и умеющие, что ходить строевым шагом да зубрить наизусть матчасть, забыли в военном, мать его, в военном училище?
Они списывали, тупили страшно и были не готовы к войне от слова вообще. Первое же занятие строевой, проведённое им на плацу под проливным дождём (самое обычное явление на фронте), закончилось четырьмя слёгшими в медчасть с гриппом и двумя с ОРЗ. Все остальные только кашляли и смотрели на него с ненавистью. На войну они засобирались, как же. Антон с раздражением саданул кулаком по рулю.
Проклиная всё на свете, он поднялся к себе на этаж, бросил вещи в угол дивана и опустился на стул. Зайти на пятый было выше его сил. Нужно было проверить отчётности, посмотреть их журнал, результаты зачётов по физо. Нет, не сейчас. Потом. Закрыл глаза. Надо больше спать, хотя бы часов пять. Ему твердили это в госпитале, пичкая снотворными, твердил мозгоправ, снова и снова заставляя растягиваться в кресле. Он не мог. Мягкое кресло с подлокотниками вызывало липкий ужас, и, как бы ни прятал, спрятать его совсем он не мог.
Даже сейчас, когда он удобно устроил голову на спинке стула, сон не приходил. Слишком много голосов тревожило его сознание, слишком много вспышек мелькало перед глазами. И всё-таки Антон отдыхал хоть немного от давящих слишком светлых тонов квартиры на этом вечно бурлящем Невском. Этот свет жёг, забирался под кожу, саднил там, не давая ни закрыть глаз, ни расслабиться. Мама очень любила светлый.
Стук в дверь раздражал настолько, что ему захотелось швырнуть в неё лежащим под рукой степлером.