Черный смерчь (главы из романа)
Шрифт:
Таши деловито проверил лук, открыл колчан и вытащил длинную стрелу. Он не собирался вступать в безнадежный бой, поход на гнездовья диатрим многому его научил, но и гибнуть без боя, ежели случится худшее, тоже не собирался.
– Ежели что, - прошептал он, - я их задержу, а ты беги к реке, там вплавь уйдешь... за ножом после вернешься или вот - на!
– Забери!– Уника сердито оттолкнула протянутую руку.
Быстро пробормотав какие-то несложные заклятья, йога довольно кивнула и вдруг совершенно неожиданно для Таши вскочила на валун, за которым они только что прятались, и звонко закричала:
–
Когда и откуда явился искаженный демон, Таши заметить не смог. Он просто увидел, что Туран уже несется наперерез диатримам, двинувшимся было в сторону кричащей женщины. Дубина с гудением рассекала воздух, развевались косматые одежды, хриплый рев несся из пасти:
– Оси-илим!..
– Ребенка отдай!– кричала Уника.
Куда там! Туран, кажется, уже ничего не слышал. Перед ним были враги, те самые, которых он искал все эти годы. Единственное, что не забыл бывший старейшина - страшный образ торжествующей диатримы, врывающейся в селение, которое он не уберег. И вот, наконец, безумный демон встретил причину всех своих бедствий. Мог ли он в этот миг остановиться или, тем более, отдать в чужие руки чудом обретенного родича? Туран рвался в битву, но, в то же время, знал, что никто лучше него не сможет оберечь спящего шаманыша.
– Осилим!
Диатриты замерли было в нерешительности, не зная, как поступать при виде столь необычного противника. Но даже если бы они немедля атаковали или кинулись спасаться, это никак не изменило бы их судьбу. Туран налетел вихрем, дубина переломила шею одной из птиц, словно по пустому месту прошла. Вторую диатриму свалил удар ноги. Третья хищница успела ударить клювом, сорвав с ребер здоровенный шмат мяса, но древесный ствол уже развернулся и хрястнул по пернатой спине, переломив ее и размазав в кашу завывающего карлика. От последнего удара дубовый ствол разлетелся на части, так что вторую диатриму и ее хозяина Турану пришлось добивать ногами. Выплясывая среди растоптанных останков, мститель уже не повторял свой клич, а старался успокоить Рона, который, разумеется, и не заметил происходящего:
– Баю-бай, спи малыш!– распевал демон под аккомпанемент трещащих птичьих костей.
Из обломков очередной дубины и сухого прошлогоднего бурьяна Таши сложил костер и спалил на нем то немногое, что осталось от заблудившихся карликов. Истерзанные туши птиц были оставлены в добычу желтым степным собакам. Как бы там ни представлялись клекочущие диатримы в песнях, но всякий понимал, что это просто зверь, годный в пищу, и принимать никаких мер, чтобы оградить себя от посмертной мести пернатых чудовищ просто не нужно.
Уника, отведя в сторонку Турана, строго выговаривала, за то, что он кинулся в схватку, не оставив Роника где-нибудь в безопасном месте. Великан сопел, выпускал аршинные когти и ничего не отвечал.
– Ты верно думать разучился или никогда не умел! Сам посуди, а если бы эта птица не тебя по боку саданула, а его? Убила бы на месте, как пить дать! Смотри, рана какая - кровищи два горшка натекло.
– Проходит уже...– гудел Туран, проверяя ладонью жуткого вида рану, оставленную острым клювом. Кровь из раны и впрямь уже не хлестала, и, судя по всему, к завтрашнему дню на этом месте останется лишь застарелый шрам.
– Тебе-то что, заживет как на собаке,
Туран молчал, в широкой груди что-то клокотало, словно курлыкала несущаяся в бой диатрима.
– Ладно, - смилостивилась йога, - давай ребенка кормить, проголодался, поди.
– Осилим!– согласился демон и, схватив кусок рыбы, которым можно было бы накормить всех троих, принялся старательно жевать, чтобы приготовить жидкую кашицу, которую только и мог проглотить безучастный ко всему Рон.
* * *
Два дня мэнки держали селение в правильной осаде. Разбили лагерь поодаль от городьбы, чтобы лишь взглядом можно было достать шалаши и горящие перед ними костры, а сами словно и забыли о людях, запертых за высоким забором. Редко кто из мэнков выходил к городьбе и издали пускал с наветренной стороны горящую стрелу. Вреда от этих стрел не было ни малейшего, куда сильнее стрел мучило людей сознание собственной беспомощности. Мэнки пришли и устраивались на чужой земле, как у себя дома. Даже рыбу в Великой пробовали ловить. Схватили старый невод, по нерадению оставленный сушиться на берегу, закинули его с лодки и сдуру в лодку же пытались вытащить, словно кошельковую сеть. Ясное дело, ничего у них не вышло, только снасть утопили. Великая не любит рукосуев. Рыбаки зубами скрипели, глядя на такое непотребство.
В первую же ночь двое охотников, решив попытать счастья, сползли с ограды и по-пластунски отправились проведать дозоры чужинцев. Казалось бы, самый искушенный взгляд не мог заметить в обманном ночном полумраке тени разведчиков, однако назад самовольщики не вернулись и сумели ли сделать что - неведомо. Наутро мэнки выставили тела погибших пластунов на видном месте перед воротами, проткнув их кольями точно также, как йога когда-то поступила с попавшими к ней в руки оборотнями. Становилось ясно, что хитростью и тайной ухваткой с оборотнями не сладить.
Надо было на что-то решаться и, на второй день вождь собрал лучших воинов на совет.
– Нельзя нам так больше сидеть, - мрачно говорил он.– Урожая в этом году, считай, не будет, еще пара дней и в стаде от бескормицы падеж начнется. Покуда мы нерестовой рыбой пробиваемся, которую по весне взяли, а завтра что есть будем? И колодец тоже не бездонный, всех не напоишь. Как ни крути, надо выходить в поле, биться с пришельцами, покуда они нас опасаются и магии применять не смеют.
– Перестреляют нас в поле, - посетовал кто-то из охотников.– Там мы открыты будем, а у мэнков, все видели, какие щиты.
– И мы тоже щиты сделаем, - упрямо произнес Тейко.– Лозу плести - наука немудреная.
– Где ее взять, лозу?– спросил Ваша - охотник средних лет, один из тех немногих, что выжили, будучи малолетками во времена нашествия диатритов. Кабы знали заранее о таком, то нарезали бы, а так - корзин в селении мало, и у тех лоза тонкая, от стрелы не убережет. Да и не умеет у нас никто со щитом управляться. Будем вожжаться с этими штуками, как мэнки с нашим неводом...
– Жить захочешь - научишься, - сурово возразил Мугон.– Диатриты тоже непобедимыми казались, а теперь бьем их - только пух летит.