Чертоги Казад-Дума

Каэрия

— Ты знаешь о Феаноре, — гномка грустно улыбнулась, опуская взгляд к ногам. — Наверное, тебя невозможно чем-либо удивить, дитя. Никогда бы не подумала, что скажу это вслух, но меня восхищает твое умение всегда оставаться в курсе всех событий.

— Все ведать не дано никому, — Ниар вскинула голову к небу. Явно уставшая и расстроенная, она едва держалась на ногах. — Мне повезло услышать о знаменитом Короле не так давно, как ты можешь подумать. Не могу утверждать, что злые вести мне поведал друг. Но начинаю считать, что в Средиземье никому не стоит доверять.

— Разве ты так не считала раньше? — Осаа широко улыбнулась. — Или теперь

ты признаешь в себе тщательно скрываемую сентиментальность? Брось грызть себя, волшебница. С твоих уст я услышала множество спорных, язвительных, умных и мудрых слов. Не заставляй меня терять в тебя веру. Учитывая, что мне начинает нравиться собственная роль.

Миас добродушно хохотнула. Глубоко вздохнув, понуро опустила плечи. Ее белая кожа, обычно гладкая и свежая, приобрела желтушный оттенок. Под глазами пролегли темные синяки. Все еще прихрамывающая, Красная Колдунья в ночном свете показалась Осаа особенно маленькой и особенно уязвимой.

— Тебе нужно выспаться, Ниар, — гномка, заняв место по правую руку от ангбандки, сложила руки на груди. — Впереди долгий путь, он от всех затребует множество сил, как духовных, так и физических. Отдохни, дитя, иначе не сможешь никак помочь ни отцу, ни своему народу, ни даже самой себе.

— Порой мне кажется, что все усилия бесполезны, — ответ чародейки прозвучал на выдохе. — Порой мне надоедает вечно оглядываться, выискивая в толпе лица недругов. Так и сейчас происходит, гномка. Я не чувствую за собой правоты, которую обязана защищать. По тропе, приготовленной мною, идут смельчаки, вызвавшиеся освободить Эребор. Они идут на верную смерть и понятия не имеют, что судьбу их решили давно существа, не имеющие никакого отношения к их наследию. Им придется поплатиться жизнью за возрождение чужой истории, жестокой и не всегда справедливой.

— Я покривила бы душой, если бы согласилась с тобою, — Осаа вгляделась в лицо собеседницы, выискивая в нем лучики воодушевления. — Ты, конечно, не добрый странник с мешком подарков за спиной, но дочь Владыки Мелькора, некогда правившего в стране далекой и прекрасной. Путешествуя с тобой, желая обратить тебя в собственную веру, я сама не заметила, как прониклась верой твоей. И теперь мне кажется, что вы, герои Дор Даэделота, не так уж плохи. Все зависит от точки зрения, от способности видеть, слышать и учиться. Ты совершала ужасные вещи, и это правда. Но я знаю, что на твоем месте многие поступили бы точно так же. Оправданием или обвинением служит лишь сторона, преданность которой хранишь. И многие считают неважными те факты, что кроме воин и расправ в вашей идеологии сохраняется нерушимое уважение к чужим жизням.

— Я говорю, что убью твоего сына, на что ты отвечаешь мне незаслуженными дифирамбами, — Ниар улыбнулась. — Видимо, я сплю.

— Ты однажды спасла его от неминуемой гибели. Вряд ли тебе захочется отдавать без боя то, что уже было отвоевано, не так ли? Я могу ошибаться, ведь будущее – зыбкая рябь. Но хочу верить, ты примешь верное решение. А что до твоих слов о Торине, как его мать, замечу: он никогда не отступался от того, что дорого сердцу. Согласна, между вами никогда не будет спокойствия и взаимопонимания. Вы слишком похожи, чтобы быть вместе. И поэтому не сумеете отпустить друг друга, даже вопреки скрываемой правде.

— Слишком громкие слова для столь жалкого существа, — чародейка шутливо отмахнулась. Кашлянув, прогнала прочь наплывшую на сердце меланхолию. Собранно и четко,

Ниар спросила: — Ладно. Оставим беседу о Короле-под-Горой до лучших времен. Ты путешествовала. Что разузнала?

— Я видела Феанора, он пребывает в добром здравии, — гномка вмиг стала серьезной, припоминая детали встречи с нолдо. — Видела его с рыжеволосой эльфийкой, которую тебе уже довелось встречать прежде в Чернолесье. Они путешествовали по старому гномьему тракту. В том же лесу у Кузнеца произошел короткий разговор с отпущенным тобою орком. Больг, торопясь попасть в Мордор, угодил в ловушку Короля. Их беседы я не слышала, но знаю, что урук не хочет потворствовать эльфам. Я поговорила с ним и уверилась в его страхе пред тобой.

— Мен-и-Наугрим, — Ниар прищурилась. Пару секунд помолчав, ухмыльнулась, будто догадавшись о намерениях врагов своих. — Мне ведомо, что желает Феанор. Расскажи о Больге больше.

— Мне подумалось, что неплохо будет иметь своего посланника в стане врага, — Королева Эребора приосанилась. Опустив руки вдоль тела, пристально смотрела в глаза собеседницы. — Даже если посланник этот будет не предан, он сумеет посеять хаос только благодаря своей нечестности. Но кажется мне, что Больг окажется верным сподвижником.

— И ты решила так, потому, что он назвал цену, — Красная Колдунья развернулась к гномке. На ее лице наконец засиял триумф. — И эта цена вполне справедлива, судя по твоему воодушевлению. Что запросил урук за право владеть его духом и телом?

— Он попросил даровать ему нечто, чем обладают только старшие дети Илуватара, — гномка, ощущая себя заговорщицей, хмыкнула. Отчего-то происходящее веселило Осаа, привнося в серое существование призрака капельку красочных эмоций. — Его не интересовало золото, должности, войны, убийства. Больг готов служить тебе в обмен на вечную жизнь. Я сказала, что требование его тебе передам, ничего не обещая, ничего не гарантируя. Прими решение, ангбандка.

— Когда орки не были орками, отец учил их искусству и письменности, — Ниар, довольная услышанным, кивнула головой. Так Осаа поняла, что колдунья исполнить желание Больга согласна. — Лишь позже, под гнетом чужих голосов и магии наших недругов они превратились в тех, кого мы привыкли считать уруками. Пожалуй, пора вернуть все на свои места. Передай Больгу, что ему следует выучить новое слово и запомнить его, как собственное имя. Скоро оно станет для него таким же родным и близким. А когда мы встретимся с ним, он получит желаемое. Кинн-лаи Белерианда всегда отличались от братьев высоким ростом и красотой лиц. Быть может, в них кроется залог победы.

Кинн-лаи Белерианда всегда отличались от братьев высоким ростом и красотой лиц. Быть может, в них кроется залог победы. Феанор не хотел пока рассуждать на эту тему, но чувствовал, что вскоре будет вынужден вернуться к вопросу Авари. Отступники некогда примкнули к Мелькору, найдя в его обещаниях и речах истину, за которую следует сражаться. Мало кто помнил, но первые свои битвы Моргот выиграл только благодаря храброму эльфийскому народу. Прошло время, в ход истории вмешалась воля Эру. Авари перестали существовать в своем первозданном виде. Тьма исказила их сущность, обернула их слабости в преимущества, пороки же превратила в обозримые уродства лиц и тел. Однако Кинн-лаи все еще жили среди непорочных существ Средиземья. Пусть ныне кровожадные и дикие, они оставались смелыми и решительными воинами. Таких следовало опасаться.