Чертоги Казад-Дума

Каэрия

Осаа тронула медальон на шее. Высеченные на золоте руны загадочно поблескивали в свете огня.

— Мой отец был не слишком богат, но зато обладал именем, которое было известно даже самым маленьким детям в Эреборе. Искусный мастер железного дела, он имел огромную кузницу под сводами Одинокой Горы, — гномка не пыталась перекричать металлический звон, издаваемый ударами молота о раскаленную сталь. Ниар, не поднимая головы, сосредоточенно продолжала свою работу. В стороне от кузни стояли Двалин и Торин. Осаа прикрыла глаза, чувствуя, как все нутро охватывает дрожь. Смотреть на повзрослевшего сына было сложно. Еще сложнее было понимать, что его вскоре ждала смерть. — В детстве отец часто водил меня к себе на работу, рассказывал сказки о металле, очень много говорил об Аулэ

и Феаноре. Я внимательно слушала и запоминала. Слова отца вводили мой детский разум в неистовое восхищение кузнечным делом. Я помню, как завистливо смотрела на сильных, ряженых в темное гномов, отбивающих молотами по наковальне. Но лучше прочего в память въелась фраза, что была золотыми буквами выведена над входом в кузницу отца. «Бойся огня, ведь он совершенен». Дед Торина верил, что пламя скрывает в себе силы, неизмеримые ничем и свирепые, как морготовы полчища орков. Когда мой отец умер, Траин попросил наших умельцев сделать мне простенький амулет из золота и выгравировать на нем эту надпись. Смысла в этой фразе нет, но для меня смысл ее лишь в любви отца и памяти о нем, что я храню.

Девушка промолчала. Ее серьезное лицо оставалось неизменно сосредоточенным. Наверное, упади сейчас с неба Смог прямо в середину сада Беорна, Ниар не колыхнулась бы и от кузницы не отошла. Потрясающая выдержка и практически неиссякаемое терпение. Миас умела правильно расставлять приоритеты: под взглядом гостей она вела себя скромно, тихо, учтиво и приветливо. Была той, кто мог бы эреборцам понравиться. Понравиться Торину. Осаа глубоко вздохнула. Ее мальчик, конечно, давно вырос, поумнел, был осторожен и мудр в решениях. Но что его опыт и рассудительность могли противопоставить Ниар, тысячами лет подряд совершенствовавшей свою искусность во лжи и манипуляции? Ничего.

— Зачем пришла? — коротко произнесла старшая Миас. Чародейка не повышала голоса, зная, что Осаа ее услышит. Гномка, косо глянув на дочь Мелькора, нахмурилась. Столько силы и столько искушений – и все в одном существе. Не зря Эру опасался пелорийской тройки. Дети Моргота обладали властью, которой даже не осознавали всецело. Захоти они подчинить себе Эннорат, справились бы за пару месяцев. А с Аманом – может быть за полгода. К счастью всех жителей Средиземья, наследники Дор-Даэделота понятия не имели, какой силой обладали.

— Снова попросить тебя защитить их, — Осаа перевела взгляд на сына. А сын, между тем, щенячьими глазами взирал на Ниар. Вот вам и вся война. Уже проигранная притом. Гномка поморщилась. Восхищенным взглядом Торин одаривал только двух существ: первого котенка, что Трор подарил внуку на пятый день рождения, и первую понравившуюся девочку, которую почему-то Траин сразу невзлюбил. Сказать нечего, Ниар свое дело знала.

— Я уже тебе отвечала, гномка, я не в силах спасти твоего сына, — чародейка ударила по заготовке сильнее. Металл гнулся, приобретал какие-то полукруглые формы. — Он умрет в скором времени, хочешь ты этого или нет. И если не под Эребором свою смерть найдет Торин, то в Мории.

Осаа задрожала. В словах Красной Колдуньи была правда. Но материнское сердце с этой правдой смириться не могло. Готовая защищать сына хоть до скончания времен, Королева Эребора упрямо раздумывала над собственным планом. Осуществить его было крайне сложно. И, однако, шанс на успех существовал. Маленький, но все же шанс. Хотя бы потому, что Мелькор по глупости дал детям своим горячие, строптивые души.

— Мандос предсказал твою смерть, Красная Колдунья, — Осаа легко перешла на кхуздул, зная, что к гномьему языку старшая Миас относится с трепетом. В какой-то момент Ниар сбилась с привычного ритма: молот соскочил с наковальни, между ударами повисла пауза. Но металл снова запел, и вновь воздух начал сотрясать плачь стали. — Твою, твоего брата и сестры. Лишь дня он не назвал, но сказал, что покой вы обретете в Амане, подарив свою силу всей Арде. Однако, чародейка, кое-что ты можешь изменить. И да, возможно тебе суждено умереть от руки Валиэ Йаванны, но…

Взгляд Осаа вновь остановился на Торине. Красивый и сильный. Да, может быть немного запутавшийся. И,

пожалуй, чересчур гордый. Но в целом добрый и отзывчивый гном, просто боящийся подвести отца, деда и свой народ. Грустно улыбнувшись, гномка с любовью оглядела лицо сына. С нежностью и болью коснулась взглядом его волос, посеребрённых временем. Слишком уж большую ношу возложила судьба на плечи Торина.

— Чтобы исправить что-то, нужно заслужить право на исправление, — голос гномки стал холоднее. Королева Эребора резко развернулась к Ниар, заставляя девушку замереть. — Ты, чародейка, не ведаешь страха. В этом твоя сила. Но неизвестны тебе чувства сострадания и любви. И в этом твоя слабость. Хочешь или не хочешь, ты Торину поможешь. Запомни мои слова, деточка. Как только ты доведешь сына моего и друзей его до ворот Казад-Дума, твое собственное сердце нальется свинцом и ты испытаешь боль, равную той, что сейчас испытываю я. Вот тогда и решишь, что следует делать, а чего – нет. До тех пор, я просто твой проводник. И советник.

Ниар начала что-то говорить, но Осаа не слушала. Качнув головой, гномка лишь ступила во тьму, все еще смотря на сына. Торин улыбался, говорил что-то Двалину и смеялся над шуточками друга. Королева Эребора остановилась напротив, испытывая непреодолимое желание подойти к своему старшему ребенку, обнять и пожелать удачи. Останавливали гномку лишь мысли о Красной Колдунье. Мелькор дал наследнице хорошее имя. Ниар. Дуб. Крепкое дерево, величественное, красивое, тенью своей способное защитить от солнца, а стволом и кроной – от ветра, снега и дождя. Случайность? Быть может.

Но вероятнее всего – судьба.

Но вероятнее всего – судьба. Пожалуй, именно по воле фатума несчастному орку (если орки могут быть несчастными) не повезло повстречаться на дороге с Беорном. Сам оборотень как-то не особо желал смерти безмозглому уруку – что можно было взять с пустоголовой марионетки? Ничего. Но ведь глупец осмелился напасть, и не просто напасть, а кинуться на медведя с воплем на губах. Пришлось защищаться.

— Я смотрю, ты не теряешь сноровки, да? — Ниар по обыкновению поджидала оборотня у пасеки. Ночь выдалась такой же ясной, как и предыдущая, поэтому Беорн смог заприметить силуэт чародейки издали. Волоча за собой свой трофей, медведь раздумывал о гномах и их походе в Эребор. Собратьям своим оборотень не стал говорить о Ниар: не следовало никому знать о тайне, скрываемой Миас. Но вот о Торине другим перевертышам рассказал много чего. И, нужно признать, сородичи отнеслись к низкорослым храбрецам с умилением. Парочке медвежат особенно понравился Бильбо. Рассказ Беорна о хоббите молодняк порадовал.

— Один из потомков твоих слуг опрометчиво напал на меня, — медведь встал на задние лапы, поднимая холодное тело орка над землей. Ниар, ухмыльнувшись, подошла ближе. — Видимо решил полакомиться медвежатиной.

— Эти существа никогда не умели правильно выбирать противников, — наследница Барад-Дура внимательно осмотрела жертву своего друга. Понятия не имея, чем дохлый орк может быть любопытен, Беорн выжидательно покосился на Ниар. Девушка, выгнув одну бровь дугой, выпрямилась и сложила руки на груди. — К тому же, это не орк Азога. Гундабадские уруки имеют только двенадцать пар ребер, как люди. Твой же приятель был родом откуда-то поюжнее, у него ребер тринадцать пар. Так что ко мне он не имеет никакого отношения.

Беорн выпустил из лапы хладный труп крайне невезучего орка. Порычав, оборотень обогнул стороной жертву и уселся на высокую траву, росшую у дороги. Старшая дочь Мелькора мрачно поглядывала вдаль. Покусывая нижнюю губу, девушка нервно выстукивала пальцами по предплечьям. Дурной знак. Научившийся понимать Ниар без слов, Беорн с горечью осознал: принцессе ангбандской было страшно. А причина страха у старшей Миас могла быть только одна.

— И что же Саурон забыл тут, а? — оборотню казалось, что присутствие Темного Властелина в округе уже было излишеством. На квадратный ярд вокруг пасеки вполне хватало и одного представителя злых сил: Ниар пусть и вела себя смиренно и благородно, все же являлась неотъемлемой частью свиты Мелькора. Забывать о природе ангбандки было бы неразумно.