Чертоги Казад-Дума

Каэрия

Ниар на секунду притихла. Беорн подсознательно догадывался, чем окончилась история, и слушать дальше не хотел. Тихо ненавидя Моргота, оборотень представил себе ребенка, запертого в камере, измазанного черной орчьей кровью, озлобленного, голодного, перепуганного.

— Кровь орков ужасно горькая, — голос Ниар зазвенел металлическими нотками. — По сравнению с их плотью крысы и мыши – деликатес. Но я хотела жить. В конце отец отдал мне меч, погладив по голове и поцеловав в лоб. Одержанной победе я рада не была. Зато поняла, что ради достижения цели пойду на все возможные риски. Так как ты считаешь, Беорн: что может меня остановить?

Вопрос глупый, а ответ очевидный. Ничего.

Ничего. Все образуется. Эребор вновь станет гномам приютом, бездыханное тело Смога придадут огню, а дядя сядет на трон, став полноправным Королем-под-Горой. Кили хотелось бы верить именно в такое будущее. Дружелюбная обстановка дома Беорна располагала к хорошим мыслям, а промчавшийся «день отдыха» приятными воспоминаниями согревал душу. В целом, все было отлично и даже более чем. Улыбнувшись, молодой гном перевернулся на бок и прикрыл глаза.

Все уже давным-давно спали. Даже полуночник Бильбо тихонечко посапывал невдалеке. Бомбур не храпел, а Ори, к счастью,

заснул быстро и теперь почивал на своем тюфячке как младенец. Успокоившиеся, насмеявшиеся, подгорные жители видели свои сладкие сны и отдыхали, растворяясь в густом тумане ночных видений. Кили, вновь вспомнив мать, сглотнул. Непреодолимое желание вернуться в Синие Горы померкло. Сердце юного гнома теперь наливалось уверенностью и растущей храбростью. Эребор…

Засыпая, Кили слышал отголоски бьющего о наковальню молота. Звон металла, такой родной и знакомый. Звонкая песнь железа и пляска огня.

Покой.

Покой. Не удивительно, что Феанор не чувствовал его. Разве может обрести умиротворение душа, которую обманули? Вряд ли. А Моргот оказался не промах. Сильмариллы из рук не выпустил, врагов своих обвел вокруг пальца и теперь безмятежно почивал в Авакуме. Молодец Вала Мелькор, хитро сплел паутину лжи. Эльф недовольно поморщился.

Конечно, верить Майрону во всем тоже не стоило. Последний был падок на измышления так же, как и Мелькор. К тому же, судя по всему, Саурон теперь преследовал только какие-то свои личные интересы. Что положение самого Феанора несколько усугубляло. Впрочем, теперь бессмертный был повязан по рукам и ногам своим договором с Властелином Колец. Но, как и любые другие правила, постулаты принятого соглашения можно было обойти. Хмыкнув, знаменитый создатель Сильмарилл вышел из тени, шагая к высокому Белому Магу. Последний испуганно обернулся, выставляя вперед свой магический посох. Ох уж эти колдуны…

— Положи оружие свое, Курунир, — голос Феанора разнесся под высокими потолками Ортханка оглушительным громом. Саруман, отходя назад, пораженно оглядывал лицо собеседника. В широко распахнутых глазах Майа читался неприкрытый страх. Феанор ухмыльнулся, смело шагая к центру зала. Стоявший по правую руку от Белого Мага постамент гордо возносил к высотам крепости Палантир.

— Кто… что ты такое? — колдун держал посох наизготовку, готовый напасть. Саурон говорил о том, что Курунир – отчаянный охотник до славы, трусоватый порой, но умный. Феанор за неимением лучших источников информации, решился словам Майрона довериться. Поэтому, не обращая внимания на поджавшего хвост волшебника, эльф подошел ближе к своему творению. Палантир был накрыт широкой полосой шелковой ткани. Бессмертный кузнец протянул руку к видящему камню. Осторожно коснулся кончиками пальцев края струящейся занавеси. Перед глазами тут же вспыхнула яркая, стремительно растворяющаяся картинка: темнота, пепел, огненное сердце горы… Мордор. Значит, Саурон успел побывать там? Неужели?

Феанор широко улыбнулся. Радости нолдо никакой не испытывал. Сгущающаяся над Энноратом темнота пугала эльфа своей непроницаемой, густой сущностью. Саурон был достаточно сильным противником. Моргот – могущественным и опытным воином. А что до Миас, о которых кузнецу слышать пришлось впервые…

— Мое имя – Финвион, но я должен быть известен тебе как Феанор, некогда Верховный Король Нолдор, ученик Махтана, последователь Аулэ, создатель Палантиров и Сильмарилл, — эльф остановился, наблюдая за тем, как собеседник стремительно бледнеет. Саруман, ошеломленный и сбитый с толку, внимательно вслушивался в слова кузнеца. — Я пришел к тебе как посланник того, кого вы, Истари, некогда звали Майроном. Принесший тебе послание, вестник Мордора, дух Ородруина – я – Феанор, хочу с тобой поговорить, Курунир. И ты выслушаешь меня. По собственной воле, или же против нее…

====== Глава 3.1: Мен-и-Наугрим ======

В синих глазах гнома плясала ненависть. Азог, отвернувшись, злобно оскалился. Жаль, что к Королю-под-Горой нельзя было приблизиться. Странноватая эльфийка, как снег свалившаяся на голову орка, неусыпно охраняла подгорного жителя. Подойти к гостье никто не решался. Азог тоже не пылал желанием на практике испытывать терпение новой покровительницы. А все вопросы Владыка Мории мог задать и позже. Благо, время играло на руку. — Лучше убить его сейчас, пока он сам нам в спину не вонзил кинжал, — орк говорил на витиеватом северном диалекте черного наречия. Не стараясь быть вежливым или хотя бы отчасти учтивым, Азог стороной обошел эльфийку. Белокурая чародейка лишь качнула головой, оправляя складки платья. Спокойная, уверенная в себе, она сверху вниз глядела на подчиненных уруков своими глубокими глазами цвета голубого турмалина. Хрупкая улыбка не сходила с точеного лица. Поведение бессмертной сбивало с толку. — Тебе ведь нужен Торин? Если да, то с убийством этого несчастного лучше повременить, — проворковала девушка на еще более витиеватом архаичном диалекте языка Мордора. Азог, заслышав сладкий голосок новой знакомой, вздрогнул. Не похожа была чародейка на друга. Впрочем, на врага она тоже не тянула. Но силы девушки впечатляли. Как и ее рассказ о собственном происхождении. — С чего ты взяла, бессмертная, что гномья шваль кинется за этим ничтожеством? — Азог склонился к Траину, нависая над постаревшим Королем огромной черной тенью. От гнома пахло грязью, кровью и усталостью. Орк, сплюнув под ноги врага, утробно зарычал. Кипевший внутри гнев не давал спокойно глядеть на эреборца. В памяти Азога вспыхнули воспоминания о битве за Морию. Гнев рокотом вырывался изо рта. — Сбавь пыл, Азог, — на этот раз эльфийка, назвавшаяся именем Анаэль, орка прервала резко и холодно. Подойдя, бессмертная свысока оглядела нынешнего владыку Казад-Дума. — Траин враг твой, знаю, но даже врагов можно использовать на войне в качестве оружия. Торин, конечно, не бросится сломя голову вытаскивать отца из заточения, но и на месте сидеть долго не будет. К тому же, этот гном не единственный козырь в кармане. Умный воин знает о тактике, орк. А предоставленные мне уруки далеко не семи пядей во лбу. Как и ты сам, впрочем. Азогу захотелось броситься на эльфийку и разорвать ее тоненькую шейку. Сдерживая в себе ярость, бледный урук лишь попятился назад. Гнет высокого голоса новой госпожи заставлял чувствовать себя немощным. Не понимая, почему слушается чужих приказов, Азог смиренно кивнул. Его серый взгляд, пропитанный густым туманом сражений, коснулся светлого лица Анаэль. Девушка была

красива, как горный цветок, пробивающийся сквозь плотный наст льда. Нежная и мягкая, за добротой бессмертная скрывала пламя властности и жестокости. Диковинное создание. Вообще, заключенное соглашение орка устраивало. Предложенный Анаэль союз казался выгодным: Азог предоставлял эльфийке свою армию и преданность, а взамен получал Торина, Эребор и огромный кусок земли в Белерианде. Поначалу все сладкие речи красавицы-чародейки казались орку лишь пустым, бессмысленным бредом. Бессмертная долго говорила об отце своем, Морготе, часто описывала Дор-Даэделот (Азог слышал о нем в старых сказках), Ангбанд и Тангородрим. Очень много времени Анаэль уделила легенде о Сильмариллах. Из всего услышанного сам бледный урук понял лишь одно – дети Мелькора (кем бы они ни были) вернулись в Средиземье и теперь жаждали отвоевать свое былое могущество. Когда же эльфийка замолчала, Азог спросил ее лишь об одном. Вопрос был прост, логичен и прям. Владыке Казад-Дума хотелось знать, почему обещаниям светловолосой бессмертной следовало верить. Ответ, даденный орку, был очень показателен. Эльфийка, рассмеявшись, хлопнула в ладоши. Сопровождавшая Азога дюжина смелых воинов и еще более смелая дюжина варгов пеплом разлетелась по воздуху. И все это – в считаные секунды. «Выбор у Вас, конечно, есть, — сказала тогда бессмертная, отряхивая одежду от оседающей на ткань сажи. — Но дважды подумайте, прежде чем решить, чью сторону занять в битве, что скоро охватит Эннорат». И Азог решил. Стоя в поле перед светлой эльфийкой, беззащитный и удивленный, орк с презрением нашел себя подчиненным чужой воле. Без возможности сопротивляться, он лишь преклонил колено перед новой хозяйкой, внемля каждой ее фразе. Безумная мощь магии, которой обладала девушка, впечатлила бледного урука, во многом определив силу его веры в сказку о пелорийской тройке. Древняя легенда былых времен, шепотками скользившая среди юных орков. Просто сказание, которое неожиданно оказалось реальностью. Откуда эльфийка достала Траина – еще и живым – орк понятия не имел. Попрощавшись с Анаэль в поле, Азог вернулся к своим людям, что прятались в темных пещерах восточных отрогов Мглистых Гор. Говорить своим воинам о заключенном союзе гундабадский завоеватель не торопился. Обмысливая предстоящий путь, он лишь вспоминал старое сказание о Воинах Мордора, звавшихся почему-то тройкой Гор Пелори. Старые уруки, которым не было дела до кровавых сражений, рассказывали молодым и яростным бойцам о некогда существовавших героях, что сражались на стороне Тьмы как во времена Саурона, так и во времена Моргота. Имена тех знаменитых храбрецов знал каждый юный орк и каждый юный тролль: Мирад’ок Черный Огонь, Боэкхар Звездный Плач и Зеимира Красное Солнце. Бытовало мнение, что воины эти были от рождения уруками, вышедшими из тьмы Севера, из-за Железных Гор. Владеющие стихийной магией, эти бравые солдаты Темных Властелинов могли принимать любой облик: то в виде огромных балрогов они сражались подле хозяев, то в виде драконов разрушали чуждые оркам людские и эльфийские города. Однако, кто мог знать, что воины эти были детьми Моргота? Азог качнул головой. Немыслимые вещи творились порою. Вначале маленький хоббит чуть ли не с руками выдрал Торина из зубов варгов, потом грандиозный побег подгорных жителей верхом на орлах, теперь вот какие-то завистливые толки о Сауроне и старые тени почти забытых легенд. — Ты сказала, бессмертная, что Торин постучит в дверь Казад-Дума сам и войдет в Морию добровольно, — бледный орк с горы Гундабад поднял взгляд к эльфийке. Анаэль, улыбаясь краешками губ, кивнула. Азога от этой улыбки бросало в холод. В глазах бессмертной ледяной глыбой высилось бесстрашие. — Но тут же говоришь ты мне, что за отцом своим упрямец-гном не пойдет. Тогда зачем, изволь объяснить, ты притащила сюда эту падаль? Траин, стоявший на коленях перед целой ватагой озлобленных орков, зарычал в ярости. Старый Король, надо признать, боевого запала не потерял. Кто его знает, что гному пришлось пережить за те годы, что пролетели после битвы при Азанулбизаре. Даже если что-то ужасное, наследник Трора духом, судя по всему, не пал. Вот же подгорные строптивцы, никогда не сдающиеся дети Аулэ. Азог поморщился, глядя на перекошенное злобой лицо Траина. Дубощит пошел нравом в папашу. А тот, видимо, в Трора. Без разницы. Вся семейка Дуринов порядком раздражала своей несговорчивостью.

— Затем, что одной причины для похода в Морию мало, — Анаэль, добродушно глянув на своего пленника, сложила тонкие руки на груди. — Отбить у тебя своего отца Торин попытается в любом случае: нам останется только дать ему понять, что Траин жив и здоров. Однако дабы ускорить события, мы Торину преподнесем еще несколько сюрпризов.

Эльфийка ухмыльнулась. Азог, все это время не сводивший взгляда с лица бессмертной, обомлел. В глазах чародейки полыхнул яркий красный огонек, плутоватый, шутовской и какой-то кровожадный. Точно искорка преисподней, он несколько мгновений горел в бездонной синеве эльфийских очей, а потом погас, так же неожиданно, как и появился. Прекрасный облик бессмертной девы окутал мрак, темный, непроглядный, злой. Как-будто сам Мордор обнимал девушку, накрывая ее тяжелым плащом дыма и огня.

— И поверь, Азог, — эльфийский голос перекрывал тихое шипение орков, грозными и яркими нотами ложась поверх окружавшего гундабадского завоевателя шума. — Торин Дубощит не рад будет, что когда-то родился самим собой. Мы мастера готовить подарки врагам. Нужно просто набраться терпения, друг мой. А там и наступит светлое утро новой эпохи… Нашей эпохи.

Эльфийка тихонечко захохотала. Азог, пригибаясь, опустил взгляд. Ненависть к потомкам Дурина была великой слабостью бледного орка. И, однако, даже смерть Торина не могла бы стать равной компенсацией тому страху, что испытывал урук сейчас. Сглотнув, Азог осторожно коснулся своей палицы.

Как-то неспокойно было на душе.

Как-то неспокойно было на душе. Может быть потому, что пора было отправляться в путь. Кружки вместе с тарелками уже стояли в мойке, поклажа лежала на спинах миленьких пони Беорна, а серый конь, которого Ниар заботливо оседлала для Гэндальфа, нетерпеливо гарцевал вокруг своих меньших собратьев. Торин, нехотя доедая кусочек хлеба, с тоской оглядывал яблоневый сад. Стоявший по правую руку от Короля оборотень задумчиво вслушивался в незатейливую беседу Фили и Кили. Племянники стояли в стороне, рядом с Арго, прикидывая рост жеребца в холке. Подле них суетились другие гномы, знакомясь с новыми пони, улыбаясь друг другу и шутя. Вся мирная обстановка при этом была насквозь пропитана какой-то неприкрытой горечью. Покидать медвежий приют не хотелось никому.