Честь мундира. Записки полковника
Шрифт:
– Извините, но это лицемерная демагогия! – воскликнул Мэлс, – и эта ваша демагогия уничтожается простым вопросом!
– Каким же? – зло гаркнул Очерет.
– А вот таким! – ехидным тоном отозвался Мэлс. – Почему же вы октябре 93-го посреди Москвы убивали своих людей?
– Да-да, странно как-то получается, – добавил Юрий, до краев наливая водку в свою пузатую рюмку, – в августе 91-го вы вра-гов среди наших людей не видели, а в октябре 93-го браво палили по ним из танковых пушек!
В гостиной снова стало тихо.
Гартин,
– Мой ответ тут прост: и в августе 91-го, и в октябре 93-го армия не должна была участвовать во внутренних политических разборках. Для наведения порядка есть внутренние войска и спецслужбы. А обязанность армии – защищать государство от внешних, – повторяю – от внешних военных угроз. И еще раз повторяю – от внешних военных угроз!
Гартин хотел еще что-то сказать, но вдруг глаза его наполнились смесью удивления, тревоги, и страха, – словно привидения в гостиную ворвались вооруженные люди в черном. Один из них грозно крикнул:
– Всем оставаться на местах! Руки за голову!
Гартин успел заметить, как Мэлс запустил руку во внутренний карман пиджака, резко наклонился и толкнул ногой под диван что-то черное и блестящее.
– Кто хозяин дома? – сурово спросил человек из этой внезапно нагрянувшей черной команды.
– Я, хозяин дома, – дрогнувшим голосом ответил Петр Петрович, – позвольте поинтересоваться, а в чем, собственно, дело?
Человек в черном (видимо, старший) показал Гартину свой документ и ордер, на котором Петр Петрович от волнения сумел прочитать лишь слово «прокуратура»…
– Товарищ майор, – вдруг раздался за спиной Гартина еще один голос, – тут вот ствол под диваном…
– Чье это оружие? – обратился майор ко всем, кто стоял за столом с руками, сомкнутыми на затылках.
Никто ему не ответил.
– Оформляй ствол как положено! – скомандовал майор, – и не замарай, не замарай отпечатки!
Следователь, который допрашивал Петра Петровича, вел себя со слащавой учтивостью. Но в глазах его светилось недоверие ко всему, что говорил Гартин. Допрос был долгим. Его следователь называл «первичным»…
Где-то за дверью кто-то крикнул:
– Товарищ майор, выемку документов закончил!
Затем был еще один допрос – уже в следственном изоляторе, куда на двух машинах омоновцы отвезли всех задержанных на даче. Там у Петра Петровича особенно въедливо выспрашивали про зятя. Гартин уже догадывался, что весь этот страшный сон связан с Иосифом. К Гартину приставили адвоката, который во время допроса часто отводил Петра Петровича в угол кабинета и советовал, как отвечать на вопросы следователя. Адвокат настоял на том, чтобы Гартину разрешили позвонить жене и протянул свой мобильник. Петр Петрович натужно бодрым голосом сказал ей, что у него все нормально: «Сижу вот с друзьями». У Веры Алексеевны давно болело сердце, ее надо было пощадить. Но она все же чуяла недоброе. Сказала мужу тревожно:
– У тебя голос
– Он говорил мне, что должен улететь в командировку, – искренне соврал Гартин.
А следователь продолжал допрос, проворно играя пальцами обеих рук на клавиатуре компьютера:
– Вот скажите мне, гражданин Гартин, как при вашей весьма скромной военной пенсии вы сумели приобрести на Рублевке дом, который стоит не меньше двух, а то и трех миллионов долларов? Ваш папа случайно не Рокфеллер? Или бабушка из Канады вам такое наследие оставила?
– Я протестую против такого вопроса моему подзащитному, – жестким тоном сказал следователю адвокат Гартина.
– Да, Петр Петрович, вы вправе пока не отвечать на такой вопрос. Пока. Но отвечать на него вам все равно придется…
Еще следователь спрашивал у него, участвует ли он или его сын в работе какой-нибудь оппозиционной организации, какую цель она преследует, есть ли у него или у членов этой организации оружие.
– Я состою в Коммунистической партии Российской Федерации. А оружие у меня есть! – ответил Гартин так, что следователь аж вскинулся. И спросил недоверчиво:
– Какое же и где оно?
– Пистолет ПСМ. Наградной. И целый магазин патронов!
Следователь недоверчиво взглянул на Петра Петровича и тут же, схватив трубку серого служебного телефона, стал вращать диск. Крикнул в трубку:
– Гайдовский! У Гартина Петра Петровича обнаружен еще один ствол! Пробей по базе!
Гартин тихо спросил:
– Гражданин следователь, позвольте поинтересоваться, – почему вы сказали «еще один ствол»?
– Потому что еще один ствол обнаружен в гостиной вашего дома!
– Я не зна… – едва успел вымолвить Гартин, как на столе следователя тренькнул телефон. Он взял трубку, послушал, сказал:
– Сейчас повезешь хозяина этого ствола домой и произведешь изъятие. И чтобы документы на право владения стволом обязательно были! Оформи пистолет и патроны как положено! И не сотри отпечатки!
Едва следователь сказал это, как телефон на его столе забренчал снова.
– Понял, товарищ полковник! Слушаюсь, товарищ полковник! Будь сделано, товарищ полковник, – то и дело повторял следователь и уже без прежней суровости в глазах поглядывал на Гартина. Положив трубку, сказал уважительным тоном:
– Тут вот мой начальник сообщил, что вы, Петр Петрович, уважаемый человек, полковник, политработник, в Афгане воевали, орден имеете, а сына упустили… В какую-то шайку баркашовцев попал… Спутался с этим, как его… криминальным элементом…
Тут кто-то постучал в дверь кабинета. Вошел адвокат Гартина Балоев, – его круглое, как шар кегельбана, лицо светилось торжествующей улыбкой.
– Товарищ гражданин следователь, – сказал он манерным тоном, – взгляните вот на это, решение суда…
И он положил на стол следователя листок с каким-то синим штампом в углу.