Четвёртое измерение

Ви Анна

А еда пахла, от неё шёл приятный будоражащий сознание аромат и горячий пар, и у оголодавшей полностью отключилось самообладание. Она сорвалась с места. Вся она превратилась в желание есть. «Как там мало, мне же этого не хватит», – пронеслось у неё в голове, когда глаза заглянули в чашку с содержимым, хотя содержимое едва не выплёскивалось через край. Но дрожащие руки будто забыв обо всех нормах и правилах приличия жадно вцепились в добычу, вырвав её из рук мужчины, лихорадочно зачерпнули ложкой «кашу из порошка», и отправили первую порцию в рот. Тёплая субстанция не имела, однако, яркого вкуса,

и больше напоминала белковое или мясное детское питание, но пахла реально бульоном с овощами, хорошо и легко прошла по пищеводу, улеглась счастливо в желудке. Тот, в свою очередь, стал довольно и громко переваривать, наконец, что-то другое, а не самого себя. Линда жадно хватала из чашки, набивая полный рот, измазав губы, щёки и даже нос. Мужчина молча смотрел. Похоже, что он это видел уже раз тысячу, а то и больше.

Наконец, добравшись до дна, она поняла, что, оказывается, умудрилась насытиться. Видимо это были сбалансированные засушенные в порошок витамины, микроэлементы, клетчатка, белки-жиры-углеводы – всё вместе, что нужно организму, по словам врачей. Вычистив стенки и донышко дочиста, облизав ложку два раза, и следом чашку, она поставила посуду на сланец.

– Спасибо, – сказала она растерянно и неожиданно, и тут же вдруг расплакалась.

Иногда одна чашка горячей каши может изменить мир.

Мужчина не ответил, даже бровью не повёл. Облизанную чашку и ложку, вытер тканью и начал складывать всё обратно. На его лице по-прежнему не было никаких эмоций. На её взгляд, выглядел он относительно молодо, может быть, лет под тридцать-сорок ему и было. Определить как-то не удавалось. Глаза говорили одно, что человек живёт сотню лет как минимум, а кожа – другое, что он весьма ещё юн. У него были немного удлинённые пальцы, по сравнению с человеческими, и утончённые руки. Он совершенно не походил на какого-нибудь бандита или плохого человека. Но внешность могла быть обманчивой.

Она встретилась с ним взглядом и сразу отвела его. Не выдержала. Его – тяжёлый, опасный, пугающий, ложился древней каменной плитой, и её – едва проклюнувшаяся не в том месте и не в то время глупая весенняя пролеска, пока вовсю ещё снег. Этот человек, судя по всему, пожил достаточно, и видел слишком много, чтобы с ним так опрометчиво связываться.

Пища тем временем растеклась теплом, соками и питательными веществами по всему организму, пропихивая ржавые гвозди вниз по кишечнику, и Линду стал морить сон. Она осознавала, что это крайне опасно и ни в коем случае спать нельзя. Мало ли что там задумал этот незнакомец, умеющий читать чужие мысли. Но глаза стали сами собой слипаться, выдавая требования организма – он ведь почти не спал последнее время, не отдыхал. К тому же пережил такой сильный стресс. Эпически борясь со сном, она встала на ноги, чтобы взбодриться, но тут же зашаталась.

Мужчина вытащил из сумки шарик из ткани. Нажал на внутреннюю кнопку, бросив его на землю. Шарик раздулся, со свистом всасывая воздух, и через несколько секунд превратился в самый что ни на есть настоящий односпальный матрац весёлой и яркой фабричной расцветки с цветочками. Весёленький матрац выглядел совершенно нереально и фантастически на фоне всего происходящего, веющего какой-то первобытной древностью.

Линда хотела поразмыслить над несоответствием всего этого: человек в старомодной одежде, вооружённый ножом, неизвестные технические устройства в его руках, цветной матрац самонадувающийся…

это же бред сивой кобылы! Но голова отказывалась нормально работать, проваливаясь в сон.

– Кто такая «сивая кобыла», местный фольклор? – вдруг поинтересовался он, правда, без интереса в голосе. – А, ты и сама не знаешь.

Линда открыла было рот, закрыла и ничего так и не сказала по этому поводу. Воевать с собой дальше смысла не было. Она плюхнулась на матрац и отключилась намертво. Снов, на этот раз, не было.

V

Старая Мачеха, кряхтя, подставила свой тёмный бочок к солнцу. Занялся фиолетовый рассвет, а масляная роса легла на несъедобные листья кустов и деревьев, наполняя их скудной, но жизнью. Обе луны-сестрицы, бывшие почти пять дней назад лишь половинками, теперь почти созрели, налились и стали округлыми и симпатичными. Третья – постоянно исчезающая за горизонтом старшая – опять появилась на небосводе в надзирание младшим. Наверняка здесь имелась легенда по этому поводу, но некому уже было её рассказать.

Карликовые деревца постепенно всасывали живительную влагу и наполнялись свежими ядовитыми соками. Древняя планета уже многие столетия медленно и степенно завершала свой жизненный цикл. Раньше её населяли полчища интересных живых существ и растений разнообразных видов, форм и размеров, имелись реки, озёра и моря, происходили всевозможные события: войны, эпидемии, засухи и пожары. Люди сновали туда-сюда, перемещаясь между планетами, то торгуя, то воюя. Строили переходы, потом ломали их, снова строили и снова ломали. Жизнь бурлила всей буйной палитрой возможных цветов и оттенков.

Теперь же она изжила своё – её ядро остывало, магнетизм ослаб, воздушная шапка редела день ото дня, улетая в ненасытные просторы космоса, делая планету беззащитной перед солнечным ветром и космическим излучением. Озёра испарились, моря исчезли. Космос забирал обратно то, что некогда чистосердечно сам и подарил. Скоро она растеряет всю свою атмосферу, остынет, и превратится в никому не нужный кусок мёртвого камня, бесполезно и бесконечно совершающий обороты вокруг солнца. Но пока же на ней всё ещё теплилась скудная жизнь, намертво держась за умирающую обезвоженную планету, и пока ещё на ней происходили кое-какие события.

Линда проснулась, сладко потянувшись и села, собирая в памяти паззлы произошедших событий. Мужчина всё также сидел рядом, по-турецки, совершенно без эмоций на лице, и уже приготовил вторую чашку еды, будто знал, когда она проснётся. Внезапно у Линды скрутило внутренности, желудок подпрыгнул к горлу… Она едва успела отскочить на четыре шага, как содержимое желудка выплеснулось наружу. В глазах аж помутнело.

– Воду здесь, что ли, нашла, – спросил он невопросительно.

– Чуть-чуть, – крякнула Линда, и вывернула остатки ржавых гвоздей.

«Господи, не понос, так золотуха!» – подумала она, уползая в синюшные кусты, чтобы освободиться от гвоздей с другой стороны, которые уже революционно подпирали.

Вернувшись в лагерь, она медленно села, держась за живот, который ныл, горел и возмущался. Ей было очень неудобно, но что она могла поделать?

– Здесь высокая степень бактериального загрязнения у любой воды. Инфицирующая доза патогена – десять бактерий на глоток. – Он протянул три разноцветные таблетки, – на, прими-ка их все. Разжуй. Смотрю, у тебя ещё и щитовидная железа не справляется.