Четвёртое измерение

Ви Анна

Постепенно звук стал напоминать скрежет ржавых металлических деталей: как будто скрипят старые проржавелые детские качели на ветру. А ещё через некоторое время на горизонте где-то чуть правее её выбранного пути, в перламутровом мареве она разглядела точку. И точка двигалась.

Можно совершенно не стесняясь заявить, что Линде стало очень страшно. И страх этот был реальный, живой, ибо прятаться тут вообще некуда. И потому единственное, что она смогла предпринять, и на что хватило фантазии – это набрать небольших кусков сланца, какие имелись поблизости, сложить их в кучу и приготовиться к худшему.

Опасная

точка всё приближалась и приближалась. Скрежет несмазанного металла об металл больше не с чем было спутать. Около, примерно, получаса спустя, точка превратилась в силуэт, от которого периодически бликами отражался солнечный свет.

Робот.

Или какая-то машина. И двигалось это скрежещущее нечто прямиком к Линде, это уж точно, сомнений нет.

Взяв в каждую руку по камню, она приготовилась защищаться. Сердце ушло в пятки, а в глазах вибрировало от напряжения.

И вот, противно скрипя раздолбанными гусеницами, медленно подъехал и остановился на довольно большой дистанции механизм. Имел он две гусеницы, изрядно потёртые, которые намекали на приличный километраж, проделанный своим хозяином. Хозяином же являлся металлический корпус максимум полтора метра в высоту в виде обычного усечённого прямоугольника. Сверху на корпусе имелся небольшой цилиндр, то ли из стекла, то ли из пластика. Вот, пожалуй, и вся нехитрая конструкция. Если это какой-то робот, то лет ему очень много, так как корпус был весь ржавый, помятый и пыльный, и можно даже сказать, несколько несчастный.

Мгновение они смотрели друг на друга, если можно так выразиться, а потом вдруг цилиндр робота замигал, словно милицейский проблесковый маячок, разве что цвет был не синий и красный, а непонятно-бесцветный. Однако сам робот не издал ни звука, так и стоял, застыв на месте.

И Линда стояла с камнями в руках, замерев, не зная, что ей предпринять. Швырять или нет?

– Ты кто? – выкрикнула она хрипло, сама испугавшись своего голоса.

Робот не ответил. Просто стоял себе и мигал.

– Чего тебе нужно? – ещё одна попытка. Без результата. И что делать? Она медленно и аккуратно положила камни. Постояла немного, в нерешительности, но ничего не изменилось.

Поразмыслив, она решила попробовать потихоньку идти в заданном направлении, стараясь не выпускать надолго из поля зрения робота. Шагов через тридцать опять услышала скрип. Резко обернулась – робот двинулся вслед за ней, чуть подъехал, и снова замер. Цилиндр продолжал мигать, сигнализируя неизвестно кому неизвестно о чём. Что бы это значило, интересно? А хотелось ли ей вообще это знать?

Не то, чтобы очень.

Пройдя некоторое расстояние, она вновь услышала скрежет: робот стал определённо двигаться за ней, соблюдая, однако, безопасную дистанцию.

На этот раз, прикинув возможные варианты, она попробовала ускориться. Пошла очень быстро, как смогла. Робот тоже ускорился, но при этом так безжалостно стал скрипеть и скрежетать, что выносить этого долго было попросту невозможно. Всё равно, что вилкой по стеклу безостановочно водить.

Линда не выдержала и остановилась.

Он тоже.

Немного поколебавшись, она решила попробовать вариант номер три: самой подойти к нему. Что и сделала, но как только расстояние между ними сократилось, робот

тут же двинулся от неё прочь, включив задний ход. Видимо, у него в программе заложено держать определённую дистанцию от объекта. Ну, теоретически, конечно. Если это вообще робот. Может, это просто какая-то машина, как, например, случайно забытый инопланетянами пылесос, или радиомаяк, или ещё что?

– Зачем ты идёшь за мной? – крикнула она, совершенно не надеясь на ответ. И, конечно же, ответа не получила. Может, у него нет динамика, чтобы отвечать?

«Ладно, всё равно делать нечего, пусть тащится за мной», – подумала она. И он тащился. Тащился, скрипел и свистел до самого вечера, раздражая её барабанные перепонки, вызывая безостановочную головную боль. Ближе к сумеркам его маячок ритмично освещал всю округу. Страх, однако, никуда не делся. Может, даже усилился. Ведь если тут есть такие механизмы, значит кто-то их придумал, собрал и поставил на гусеницы. Всё это нервировало и вполне обоснованно. Что, если эти люди-инопланетяне давно одичали и стали очень опасными? Если это вообще люди… Она не позволяла себе падать в обморок или засыпать в моменты отдыха, боялась остаться без сознания рядом с неизвестно настроенным по отношению к ней механизмом.

И всю следующую ночь Линда не спала вообще. Просто сидела или лежала, вставала постоять, размяться, снова садилась, не выпуская из поля зрения робота. Голова гудела, организм весь был расстроен и дезорганизован. Она периодически икала от голода, и ржавые гвозди в желудке баламутились и подступали к горлу. Линде казалось, что у неё увеличилась щитовидная железа, а масляная корка пота покрыла тело плотным слоем, закупоривая поры, и заставляя тело неистово чесаться. Интересно, как это скажется на её здоровье в будущем? Если будущее это, конечно, наступит, судя по складывающейся обстановке…

Твёрдый сланец и мелкие острые камни, впивающиеся в тело, желание организма спать отбивали напрочь, а застывшая старая железяка с мигалкой не вызывала никакого доверия. Надо быть начеку, мало ли что произойдёт. Вдруг робот накинется на неё, когда она заснёт? В голове пронеслось уже множество различных вариантов развития дальнейших событий – и каждый из них только прибавлял ложку дёгтя к её и так полной бочке депрессии.

К утру очередного фиолетового дня, однако, ничего не изменилось. Кроме, разве что, того факта, что Линда не отдохнула и её организм была серьёзно истощён, на грани коллапса. У робота никаких изменений не было. Металлический корпус покрыли капли росы, которые скатывались ручейками и смывали с него пыль на грязные старые гусеницы.

«Ну, хоть у этого всё хорошо» – вяло подумала она.

А с другой стороны, может даже и хорошо, что робот появился. А то ей стало ненароком приходить в голову, что это либо хождение кругами, либо, как в фантастических фильмах, попадание во временную петлю и каждый день нужно просыпаться в одном и том же месте, начиная всё сначала – до такой степени однородным, монотонным и незапоминающимся был окружающий ландшафт. Невозможно было определить, идёшь ты или кружишь на одном месте. Но одно она знала точно: стрелка и слово «ЛИНДА» ей больше на глаза не попадались. Значит, она точно ушла, и неизвестно куда. И каждый день был новым.