Четвертый брак черной вдовы
Шрифт:
— Конечно. Для перевода всего-то и требуется, чтобы написать расписку
— Я хочу, чтобы вы забрали все золото, — перебил его Хоэль. — Бумажки мне не нужны.
— О — на этот раз платочком не обошлось, и банкир оттянул тугой воротничок. — Это займет время. Чтобы собрать такую сумму банку Медичи придется потрудиться Возможно, неделя.
— Долго, — пробормотал Хоэль себе под нос. — Ведьма скоро прилетит.
— Что? — переспросил банкир, не расслышав.
— Ничего, — отрезал Хоэль. — Поступим так. Забирайте все золото, что у них есть,
— Будет сделано, мой добрый дон, — заверил его банкир, глядя в глаза с такой преданностью, как смотрели на Панчо псы банковского дома Медичи.
— И еще — Хоэль подался вперед, глядя на дона Базиля исподлобья. — Никто не должен снимать деньги со счета. Ни моя жена, ни кто-то по ее доверенности. Деньги принадлежат только мне. Банкиру из Медичи я пообещал отрезать уши, если хоть золотой пропадет. Вам я отрежу пальцы, если что-то мне не понравится. Ясно?
К чести представителя банка Венетты, он даже глазом не моргнул, услышав такое заявление. Наоборот, улыбка его стала еще шире, чуть ироничнее, а глаза за стеклами очков понимающе блеснули.
— Можете быть уверены, ваша светлость, я не подведу, — сказал он с легким поклоном.
— Еще. Я пока не хочу использовать эти деньги. Но мне необходимо кое-что прикупить. Нужна ссуда на дайте подумать пятьдесят золотых. Сколько процентов возьмете?
— Нисколько, — любезно ответил дон Базиль. — Если клиент настолько доверяет нашему банку, ему предоставляются льготы. Желаете получить облигациями или монетами?
— Монетами, — говорит Хоэль. — Они мне привычнее.
— И они надежнее, — подмигнул банкир.
Когда пятьдесят золотых были уложены в шкатулку — ребрышками кверху, очень плотно, и закрыты толстой тканью, чтобы не стучали, и переданы новому владельцу, дон Базиль словно бы ненароком спросил:
— Зачем вы это делаете?
Вопрос застал Хоэля врасплох. Он замер посреди комнаты, словно и в самом деле раздумывал: для чего ему все это надо.
— Эта женщина спасла мне жизнь, — сказал он, наконец, не глядя на банкира. — Меньшее, что я могу сделать для нее — спасти ее состояние.
— Очень благородно, — поддакнул дон Базиль. — И так забавно-необычно как у Гарсиласо де ла Васо
— При чем тут этот стихоплет?
— Просто, к слову пришлось, — легко ответил банкир. — Но все так напоминает его пьески Убийца не похож на убийцу, герцог — не похож на герцога, вдова — не похожа на вдову, и добрая мачеха — совсем не добрая. Какие еще открытия нас ожидают? У дона де ла Васо никогда не знаешь, чем закончится история. Совсем как в жизни.
— Угу, — буркнул Хоэль и вышел.
Дон Базиль подошел к окну, глядя вслед «герцогу, не похожему на герцога», а потом позвал двух помощников. Нужно нанести визит банковскому дому Медичи, а делать это одному совершенно не стоило. Особенно по такому скандальному поводу, как изъятие золотого запаса.
[1] Знаменитый испанский пират
13.
Тайное
Утро ознаменовалось потрясающими новостями. Не успела Катарина открыть глаза, как ей принесли два письма в постель. Распечатав одно, она ахнула, не поверив написанному. Это было сообщение из банковского дома Медичи, где сообщалось, что накануне герцог дель Астра перевел все сбережения семьи дель Астра в банк Венетты, аннулировав разрешение в отношении донны Флоренсии о снятии денежных средств со счета. Второе письмо оказалось не лучше — из банковского дома Венетты, где сообщалось, что золото дель Астра изъято из банка Медичи, на остаток принята расписка, а герцогу дель Астра выдана беспроцентная ссуда наличными на пятьдесят золотых. Герцогине сообщается для сведения, так как снятие со счета отныне вправе делать только его светлость дон Хоэль Доминго, герцог дель Астра.
Накинув халат, Катарина помчалась в мансарду, горя праведным гневом и комкая оба письма. В мансарде мужа не оказалось — он уже давно проснулся и отправился принимать ванну.
Распахнув двери уборной, Катарина застыла на пороге, потеряв дар речи. Ее муж преспокойно раздевался перед ванной, наполненной горячей водой, и уже снял с себя рубашку, оставшись в одних подштанниках длиной до колен, а молоденькая служанка — не Пекита, а Чарито — подавала душистое мыло и держала наготове мочалку, и все это — не переставая хихикать.
— Доброе утро, донья, — поздоровался Хоэль. — Если вы в ванну, то придется подождать, я ее уже застолбил. А если вам приспичило по-быстрому, то выйду, так и быть.
— Вы как вы смели!.. — Катарина готова была разорвать его на мелкие клочки.
Разумеется, это было невозможно, поэтому она попыталась порвать банковские письма, но бумага была слишком плотная и не поддавалась нежным женским пальцам. Эффектного жеста не получилось, и Катарина бросила письма в мужа — естественно, не попав.
— Что это с вами с утра пораньше? — удивился Хоэль.
Это лицемерное удивление взбесило еще больше, а уж присутствие Чарито только добавило огня.
— Я запретила вам развратничать со служанками! — сказала Катарина сквозь зубы. — Я же просила, предупреждала
Чарито испуганно пискнула, уронила мыло и мочалку и вылетела из ванной, оставив супругов разбираться самим.
— Вы чего рычите, кошечка? — Хоэль смотрел на жену, вскинув брови. — Она просто принесла мне мыло и все такое. Я на нее даже не взглянул, клянусь.
— Мне безразлично, на кого вы глядите, а на кого — нет!
— Оно и видно, — проворчал Хоэль, наклоняясь и поднимая смятые письма. Прочитав адрес отправителя, он усмехнулся, чем окончательно вывел Катарину из себя.
— Это смешно, по-вашему?! — ей хотелось надавать нахалу пощечин, но благоразумие останавливало. Да и благородные донны не рукоприкладствуют, а падать так низко ради ничтожества она не собиралась.
Да! Ничтожество!
Строил из себя благодарного, болтал, что заплатит за вафли, а сам