Четвертый брак черной вдовы
Шрифт:
Он ждал ответа, но она молчала, испытывая его терпение. И наслаждалась этой маленькой местью.
— И вам?.. — он не договорил и быстро облизнул губы, не отрывая от Катарины глаз.
— Как вы убедились, у меня нет ни матери, ни мужа, ни любовника, — ответила она и усмехнулась. — Ужасно не везет.
Хоэль опять подождал разъяснений и не дождался.
— Так как?.. — спросил он.
— По-моему, в своем желании знать обо мне все, вы перешли все границы.
— Но у меня есть на это право, — Хоэль поднялся из кресла и подошел к Катарине, нависнув над ней. — Не юлите, донья.
— Думаете, не стоит?
—
Они говорили все тише, и Хоэль стоял так близко, что Катарина слышала его тяжелое дыханье. Вот он протянул руку и указательным пальцем коснулся верха ее корсажа, чуть убрав в сторону шемизетку — полупрозрачную кофточку-накидку с короткими рукавами, которая прикрывала плечи и декольте, как полоса черного тумана.
— Я покупаю только самое скромное белье, — сказала Катарина, словно поверяла страшную тайну, — но могу заметить, что выложено на продажу или что предлагают молоденьким покупательницам. Если мне что-то понравилось — говорю об этом по секрету дочери моей кормилицы, и она покупает для меня чулки и корсеты.
— Значит, там все такое же красивое? — спросил Хоэль хрипло, прочертив пальцем по корсажу сверху вниз.
Катарина улыбнулась, предоставив работу его воображению, и мягко отвела его руку:
— Надеюсь, вы не заставите меня расшнуровывать корсаж? Там шнуровка на спине, потребуется звать камеристку. Лусия тоже справилась бы, но вы были с ней так невежливы, что она вряд ли согласится оказать подобную услугу чтобы потешить ваш взор.
— Она попросту хлопнется в обморок или завизжит, как поросенок недорезанный, — буркнул Хоэль, отходя от жены, а потом резко обернулся: — А давайте-ка поедем в эту лавочку и напокупаем для вас кучу красивых тряпок? Сможете выбрать сами, ни от кого не скрываясь!
— Хоэль — начала Катарина, но он ее не дослушал.
— Это бесит, что вы все время прячетесь, — заговорил он горячо. — Понимаю, раньше вы были вдовой, и все эти правила приличия — вы обязаны были их соблюдать. Но теперь-то у вас есть муж. А у мужа еще осталось немного денег, и он намерен потратить их сейчас же.
Не прошло и получаса, как герцогская чета уселась в открытую коляску, и коляска покатила по солнечным улочкам Тьерги. Все это время Катарина шепотом упрашивала Хоэля не совершать опрометчивых поступков, а покупать экстравагантное белье открыто — это именно опрометчивый поступок. Упрашивала, но совсем не противилась, когда он решил посетить лавку дамского белья.
— Да бросьте, — отмахнулся Хоэль в ответ на ее уговоры, — зачем быть герцогом, если не можешь даже купить подштанники своей жене!
— Хоэль! — запротестовала Катарина, покраснев от такой вульгарности.
— Ладно, ладно, — засмеялся он, поймав ее руку и поцеловав в ладонь на виду у прохожих. — Подштанники — не то слово, что подходит этим милым тряпочкам. Но как они сидят на вас — ух! Я до сих пор, как угорелый.
— Ведите себя потише, — посоветовала она, — на нас смотрят
— Да пусть хоть глаза сломают, — заявил он, ничуть не смутившись.
Катарина посмотрела на него внимательно и спросила:
— Почему вы такой?
— Какой? — проворчал он.
— Вы ничего не боитесь, вам безразлично общественное мнение Откуда в вас эта смелость?
— Смелость? — он хмыкнул. — Какая смелость? Я же просто невежественный
—
— Смеетесь, — понял он, но и сам засмеялся, а потом сказал вовсе не шутливо: — Нет такого снадобья. Наверное, дело в том, что я понял, что жизнь — чертовски хрупкая и недолговечная вещь. И грех тратить ее на то, чтобы угодить другим.
— Вы считаете, что угождать себе — это не грех, а добродетель? — тут же спросила Катарина.
— Вот ведь, змеиный язычок, — восхитился Хоэль. — Как вы все время умудряетесь перевернуть мои слова? Тут я вам не соперник, донья. Никогда не умел красиво сотрясать воздух.
— Да, думаю, что вы сильны в другом, — тут же подхватила она. — Но жаль, на самом деле жаль. Вам следовало бы поучиться говорить учтивости хотя бы в угоду женщинам.
— Э-э! Кошечка! — он попытался обхватить ее за талию, но Катарина сделала строгое лицо, указывая взглядом на встречный экипаж, откуда на них глазели чопорные дон и донна, и Хоэль смирился, пробормотав себе под нос: — Ослам на смех! Чтобы не сметь обнять собственную жену, когда захочется — это ослам на смех.
Появление герцогини дель Астра вместе с мужем в лавке дамского белья стало потрясением для торговой улицы. Позабыв о покупателях, торговцы и донны-торговки высунулись в двери и окна, но покупатели даже не потребовали внимания, потому что и сами были потрясены.
Мужчина зашел в лавку дамского белья?!
Вот так — открыто, средь белого дня?! Да еще под руку с женой?..
Что касается донны Соль, которая как раз перекладывала стопку корсетов, ее такое положение вещей ничуть не смутило, и она поспешила навстречу покупателям, на ходу отстегивая булавку, удерживавшую верхнюю юбку подвернутой к поясу — чтобы удобнее было работать.
— Добрый день донна Катарина, — приветствовала она, стараясь не слишком глазеть на герцога, который вчера еще был висельником, а теперь как ни в чем ни бывало прохаживался вдоль прилавка, рассматривая выложенные на обозрение чулки, корсеты и прочие принадлежности дамского туалета, не предназначенные для открытого показа. — Чем могу служить?..
— Мы пришли — Катарина начала и запнулась, но ей на помощь пришел невозмутимый Хоэль.
— Хотим купить у вас что-то вроде этого, — он указал на алый шелковый корсет, украшенный черной вышивкой.
— Красный? — уточнила на всякий случай донна Соль, глядя на Катарину, которая цветом щек становилась похожа на этот вызывающий наряд.
— А что не так? — Хоэль остановился, рассматривая ажурные чулки.
— Возможно, вам лучше обратить внимание на другие вещи? — дипломатично предложила хозяйка, указывая в сторону изысканного льняного белья — белого и бежевого цвета, со скромной вышивкой.