Четвёртый раунд
Шрифт:
Сидели они на скамье, в сквере, возле длинного шестиэтажного дома, куда приезжали в надежде застать Жогина, бывшего старшего лейтенанта милиции, адрес которого капитану дали в управлении кадров. Служебную машину Кириков отпустил.
— Может, мне подождать вас? — спросил на всякий случай шофёр.
— Не надо, езжай, — легкомысленно махнул рукой капитан. — Мы тут долго будем.
— А почему ты решил, что долго? — спросил его Друян, когда они в лифте поднимались на четвёртый этаж.
— Если застанем, хочу с ним в неофициальной обстановке сначала поговорить. Посмотрю, что он петь мне будет.
Ждать до утра не пришлось. Дверь квартиры открыли сразу, после первого же звонка, и встретившая их немолодая, симпатичная женщина обрадовалась приходу следователей как родным братьям, которых не видела долгое время.
— Вот молодцы! — радостно пропела она, не дав им сказать ни слова. — Аркадий! — закричала она в гулкую пустоту квартиры. — Маляры пришли обои наклеивать! Проходите, проходите, — радушно пригласила она капитана и Друяна. — А мы сомневались, что вы вовремя придёте. Да ещё соседи наговорили про вашу фирму. А вы точно: шесть часов — и тут! Как военные!
— Правильно, наверное, вам наговорили, — пришел наконец в себя капитан. — Мы хоть отчасти и военные, но не маляры.
— А кто? — угрюмо спросил появившийся из комнаты Аркадий. Одет он был в старые пижамные брюки и выцветшую майку. Питанием, судя по всему, жена его не обижала.
— Я — из уголовного розыска, — ответил капитан. — А он — следователь прокуратуры.
— А что случилось? — приглушённо спросила женщина. — С ордером у нас всё в порядке, а...
— Жогин Юрий Семёнович здесь живёт? — перебил её капитан.
— Это, наверное, тот товарищ, который здесь жил раньше? — спросил Аркадий. — Ну да, — припомнил он, — так мне говорили. Но теперь его тут нет. Выехал.
— Когда же он успел? — растерялся Денис Николаевич.
— Да вы проходите в комнату, — догадалась наконец пригласить их хозяйка. — Правда, у нас беспорядок везде. Вчера вечером только въехали. Ещё и вещи не все перевезли. Так... Самое необходимое. Мужу позвонили на работу, давай, говорят, въезжай немедленно, если хочешь квартиру получить. Хамство какое: восемь лет ждали, ещё и погоняют. Даже квартиру не дали осмотреть. Сейчас я из кухни табуретки принесу. От прежнего жильца остались.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что уезжал Жогин, видимо, в спешке, так как даже часть мебели бросил на произвол судьбы.
— Мы тоже не знаем, как быть, — жаловалась хозяйка, — мебель теперь такая, что, если со старой квартиры сюда везти, рассыпаться может. Да ещё по этажам тащить. Может, продать на месте за сколько дадут, а новую купить? Так и купить негде, — загоревала раньше времени хозяйка.
— А куда он выехал? — спросил Друян, не разделяя её забот.
— Соседи говорили, что у него родственник где-то умер и дом ему оставил. Ну, он квартиру бросил и уехал.
— В хороших краях, очевидно, дом оставили ему, если он решил в таком городе квартиру бросить, — зло заметил капитан.
Он подозревал, что никакого умершего родственника скорее всего не было, а спешный отъезд Жогина вызван другими, более важными причинами. Наследство можно принять не ранее чем через шесть месяцев, а для того, чтобы похоронить близкого человека, не обязательно бросать квартиру. То же самое думал и Друян.
—
— Не знаем, — слаженным дуэтом отозвались супруги. — Может, он кому-нибудь из соседей говорил, а мы его даже не видели. А что он натворил? — с нездоровым любопытством спросила хозяйка.
— От алиментов скрывается... — равнодушно пояснил капитан, поднимаясь с шаткого табурета.
Соседи, опрошенные в некоторых квартирах, ничего нового не добавили. Видели, что человек уезжает, а куда — неизвестно.
— В Молдавию он покатил! — уверенно сказала одна старушка из тех, что постоянно сидят возле подъездов и все знают.
— А вы откуда знаете? — спросил её Сергей Викторович. — Разговаривали с ним?
— А зачем мне с ним разговаривать? — пренебрежительно сказала старушка. — Я через стенку от него живу и всё слышу. Он, как выпьет, сейчас берёт гитару и одну и ту же песню поет: «Что за ветер в степи молдаванской...» Значит, тосковал человек по тем краям. А это уж, видно, припекло: бросил всё и уехал.
— Ну спасибо, — унылым голосом поблагодарил капитан всезнающую старушку.
Теперь вот они сидели с Друяном в скверике, под густой каштановой кроной, накрывшей тенью не только их скамейку, но ещё и порядочный кусок зеленого газона. Обоим было ясно, что их опередили на несколько ходов и отыгрываться теперь будет нелегко. И виноваты в этом временном проигрыше они сами. Этот эпизод со старшим лейтенантом, сопровождавшим «скорую», был оттеснён на задний план более важными, на их взгляд, событиями, и они не торопились им заняться. Более того, они сомневались в целесообразности поиска этого неведомого милиционера, против которого и обвинений-то никаких конкретных нет, — так, одни подозрения. Теперь эти сомнения полностью рассеялись. Человек, не чувствующий за собой никакой вины, не будет столь поспешно уезжать из города, бросив квартиру, которую в наше время получить не так-то просто.
— Ошибку он допустил, — прервал молчание Друян. — Не надо было ему уезжать. Если он даже и сопровождал Любченко в «скорой», то теперь этого никто не докажет. Свидетелей-то нет! Один был, и того убрали. И искать, где он работал, бесполезно, если даже и найдем, это ничего не даст. Ключ лежит не там.
— А где? — спросил Денис Николаевич.
— Нужно точно знать, за что убили Любченко. Кому он мешал, и почему там оказался. Тогда всё встанет на свои места, — ответил следователь.
— Вообще-то я знаю, где работал Жогин, — спокойно сказал капитан. — И искать особенно не надо. Может, под другой фамилией или не был там оформлен. Ну, это выяснить не трудно.
— Где? — удивлённо посмотрел на товарища Друян.
— В психиатричке... Это его я видел возле «скорой» во дворе больницы. Далековато, правда, было, как следует я тогда его не рассмотрел, а теперь точно знаю: и тот человек, и неизвестный, на которого указывал Барков, и этот бывший старший лейтенант Жогин — одно и то же лицо. Интересно, что их связывать может? — задумчиво спросил сам себя капитан. — Патов — главврач, кандидат наук, а этот бывший гаишник, к тому же чем-то замаранный... В отделе кадров мне, правда, не сказали, за что его уволили. Но за хорошие дела со службы не попросят.