Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
Последние месяцы соседка проводила за сочинительством. Что она писала – рассказы или повестушки – не знаю, ей желалось, чтобы ее письмопись оценил большой писатель. Ахтанову и без того приходят немалым количеством со всей республики рукописи с просьбой благословить, еще лучше, замолвить словцо в издательстве или в редакции толстого журнала. Тахави молчал. Когда Хорлан заговорила о муках творчества, Ахтанов не сдержался:
– Какие еще муки творчества? – недовольно спросил директор.
Спросил так, как будто сам не знал.
– Дядя Тахави! – воскликнула соседка. –
– Не знаю я ни о каких муках творчества! – отрезал Тахави. – Если бы такие существовали, не занимался бы литературой.
Дом наш заселился в ноябре 71-го. Квартиры формально летом того года распределял местком, на деле – решал секретариат Союза писателей Казахстана. Папа как раз лежал в больнице и я видел, как его проведывал молчаливый парень в очках с курицей под мышкой.
– Пап, кто это?
– Борат, сын писателя М.
Тот, кто пустил слух о причастности отца к распределению квартир, большой шутник. В какую-то значимость Валеры мог поверить исключительно невежественный, темный человек, и образованный сын классика на эту роль не подходил. Вполне возможно, оказывал он знаки внимания директору лифтонда на всякий случай: вдруг кто из секретарей Союза для проформы поинтересуется мнением отца.
Суть вопроса не в этом. Борат к лету 71-го кроме того, что он сын своего отца, был известен как кандидат филологических наук, знающий восточные языки. Для предъявления прав на получения квартиры в новом доме кандидатской степени этого мало, к тому же филолог это почти уфолог и далеко не писатель, и даже не переводчик.
Квартиру филолог получил как сын своего отца.
Хорлан пять лет как разведена с Боратом. Близкие к ней люди говорили о Хорлан как о женщине со странностями. Ходили слухи и о том, что она лечилась в дурдоме. Внешне Хорлан не выглядела странной. Напротив, приветливая, интересная дама. Правда, после развода она несколько сдала, утратила свежесть. Но так бывает.
Что ее подвигло заняться писательством? Скорее всего, думал я, развод с филологом. Помешало довести намерение до конца и стать писательницей ей то, что натура она увлекающаяся. Такие шумно и быстро начинают и при первой серьезной неудаче так же быстро складывают руки.
Жаль. Женщина она умная, начитанная, с фантазиями. Из такой бы могла получиться неплохая писательница.
Папильон
В магазине "Прогресс" набрел на книжку Лексина "Экономика использования вторичных энергоресурсов". "Для удобства, – пишет
Лексин, – все имеющиеся ВЭРы промышленного предприятия можно условно разделить на три группы: технически возможные, технически подготовленные и технически пригодные (реальные) к использованию вторичные энергоресурсы".
Я уселся за стол и застрочил: "В развитие основных положений предложения Лексина для анализа сравнительной эффективнности использования ВЭР в утилизационных установках корректным было бы применять эксергетические к.п.д. УУ, соответственно к.п.д. технически возможных, технически подготовленных и реальных к использованию утилизационных установок. Данные показатели характеризуют совершенство
Исписал страниц двадцать и пошел на работу перепечатывать.
Машинка свободна и к концу дня я отдал Каспакову первые, почти самостоятельные, измышления по теме диссертации.
Хочешь? Я убью соседей, что мешают спа-а-ать!!!
Квартиру в третьем микрорайоне папа поменял на однокомнатную в центре. Квартира на первом этаже, в одном доме с переговорным пунктом. Центр есть центр и местоположение удобное. Рядом ЦГ, ресторан "Алма-Ата", в ста метрах по диагонали Шарбану.
Перевезли в квартирку полуразвалившийся диван, стулья, стол, кое-какую посуду. Сейчас в ней обитает Шеф с Балериной. Жену Мастера я так и не увидел. Одно известно, Тамара хорошая пьюшка.
С Гау мы в ссоре. Дошло до того, что я уже выплачиваю алименты.
Прошел месяц и я сказал папе: "Как вы смотрите на то, если мы с
Гау поживем в в квартире Улана и Жантаса?".
Шеф вернул ключи и я перевез Гау с Дагмар в квартиру на переговорном.
Признание факта, что ты большой негодник, ничего не стоит.
Особенно, когда оно дается тебе без труда.
Насколько превратное представление сложилось у меня о самостоятельной семейной жизни я понял в первый после переезда вечер. Мне скучно, почему и захотелось вновь очутиться дома на
Байзакова; я стал понимать, что не знаю, чего хочу. Понятно, не терпелось выпить. Но дело не только и не столько в выпивке.
Гау трудно. Дагмар успела переболеть воспалением легких, еле избавилась от диатеза, Гау разрывалась на части, я пренебрегал тем, что имею.
На следующее утро пришел Шеф. Принес курицу.
Дагмар лежала раздетая, лупала по сторонам глазенками и сосала большой палец ноги. Шеф посмотрел на нее и засмеялся: "В кого она такая рыжая?".
– Ты сейчас куда? К Меченому?
– Сначала съезжу к Джону и Ситке, потом, наверное, к Меченому.
– А-а…
– А ты?
– На работу смотаюсь. Вчера звонил Жаркен, просил зайти.
Жаркен вызвал для разговора.
– Я прочитал твою писанину. Ты меня удивил… Насколько все выверено, надо еще посмотреть, но основу методики ты заложил.
Продолжай в том же духе.
С Хаки пошли на стенд к Серику Касенову. В сейфе у Касенова бутылка водки и граммов двести гидролизного спирта. Зяма про гидролизный спирт предупреждал: "По чуть-чуть его еще можно принимать. Но увлекаться гидролизом опасно: во лбу от него возникают поперечные напряжения".
Спирт отдает резиной, слегка сушит рот. Насколько опасно на него налегать, я еще не прочувствовал, потому, что, придя в квартиру на переговорном, понял: надо догнаться.
– В субботу женится Талап, сын Шарбану, – сказал я Гау и предложил. – Пойдем поздравим тетушку.
– В субботу и поздравишь.
– В субботу не то. Не по-родственному.
– Не выдумывай! Скажи просто: выпить хочешь.
– Ничего не поделаешь, придется и выпить, но больше хочется сделать приятное Шарбану. Собирайся.