Что сказал Бенедикто. Часть 3-4
Шрифт:
– Но это профессиональные музыканты, Гейнц, играть – их профессия.
– Как латать сапоги, понимаю.
Даже говоря с Вебером, Гейнц оставался где-то далеко, он слышал Вебера и не прекращал выслушивания внутри себя, Вебер хорошо знал этот полуотсутствующий взгляд Гейнца. Играл он, с точки зрения Вебера, удивительно. Вебер сам осторожничал над звуком, боясь нарушить гармонию Гейнца, сам поддался его парению над звуком. Вебер успокоенный опустил руки, доиграв сонату до конца. Гейнц бессильно
– Полная чепуха.
– Нет, Гейнц, это было хорошо. Поедем домой. Тебе надо отдохнуть.
– Аланд, конечно, приказал тебя во всем слушаться.
– Перестань. Ты сам напросился на то, чтобы он наговорил тебе не то, что ты хочешь. Поехали, Гейнц.
Пока Вебер на скорую руку пытался приготовить ужин, Гейнц заснул прямо в кресле, вид его был усталым и недовольным даже во сне. Вебер тоже решил, что выспится, последние дни до сна как-то не доходило.
Проснулся он оттого, что Гейнц, уже умытый и бодрый, расталкивал его на разминку. Шесть утра.
– Поехали к озеру, фенрих, можно было вчера и не уезжать, никакого смысла не было в нашем перемещении.
– Почему никакого – мы выполнили приказ Аланда, какой еще тебе нужен смысл?
– Здравый, фенрих. У Аланда тоже бывают с этим проблемы, он стареет, как бы он там ни хорохорился. Он сдает в последнее время просто на глазах.
– Перестань, Гейнц. Но я вижу, что у тебя хорошее настроение. Я рад.
– У меня ужасное настроение, фенрих, я даже утоплю тебя в озере.
– Тогда я и умываться не буду.
– Это рационально.
К их удивлению, ворота Корпуса были открыты, за воротами были посторонние люди, рабочие грузили строительные материалы.
– Видишь, Гейнцек, как хорошо, что мы уехали, нас хоть камнями не завалили.
– Аланд что-то строить собрался?
– Он говорил, что будет что-то достраивать.
– Даже к турнику не подойдешь.
– Он сказал здесь не появляться, пойдем к озеру, разомнемся вдали от посторонних глаз.
– И как долго все это будет длиться?
– Женщины вернутся, и для нас это будет знак к возвращению в Корпус.
– Идем, я не могу этого видеть. Я вообще перемен не люблю.
– А сам их просишь. Зачем тебе дальние гастроли? Рим сюда не приедет, да и Лондон вряд ли, для меня так и Мюнхен – у черта на рогах. Какая разница, где играть.
– Никакой, а вот без турника – проблемы. Еще подтянуться можно, если ветку покрепче отыскать, но всерьез не размяться.
С утра Гейнц был куда веселее и отправился на репетицию в довольно приподнятом состоянии духа.
Он приехал к одиннадцати, как договаривались, минут через десять подошел Ленц, четверть часа спустя подошел долгожданный пианист. Гейнц уже был вне себя от возмущения, что опоздание
– Доброе утро, это с вами я играю, господин офицер?
Мундир Гейнца был поводом для иронии, а извиняться за опоздание пианист не собирался. Ленц, чувствуя недоброе в пристальном взгляде Гейнца, повел их в свободный класс.
– Что играем? – продолжал беседу пианист.
– Завтра концерт, и вы не в курсе, что вы играете? – уточнил Гейнц.
– Мне все равно, – продолжая беспечно, весело улыбаться, пожал тот плечами.
– Гейнц, Клаус – профессионал, он сыграет все что угодно, – попытался сбить напряжение Гейнца Ленц.
– Сонаты Генделя, – ответил Гейнц Клаусу.
– Клавир принесли?
– Это не совсем клавир, Клаус, это написано для двух инструментов, оба инструмента важны.
– Это понятно.
Гейнц протянул ему ноты, тот зачем-то повертел их, полистал и опять спросил:
– Что играем?
– Генделя, – повторил подчеркнуто сдержанно Гейнц.
– Ясно, какие номера?
Гейнц назвал номера сонат, раскрыл скрипку, тронул рояль, поморщился на опущенный строй.
– Здесь будем играть?
– Нет, в зале.
– Там нельзя сыграться?
– Там занято.
– Господин Ленц, здесь рояль опущен почти на полтона.
– Так вы подстройтесь, – посоветовал Клаус.
– Для вас не принципиально – ля это или уже почти соль-диез?
– Играть приходится на любых инструментах. Вы готовы?
– Господин Ленц? Вы уверены, что вы хотите, чтобы я здесь играл?
– Гейнц, подстрой скрипку.
– Это скрипка Аланда. Я не могу заставлять инструмент играть фальшиво. Будем играть в другой тональности?
– Гейнц, брось аландовские фокусы. На это тут никто не обращает внимания. Подстрой скрипку.
– Под фальшивый рояль… Где зал, в котором мы будем играть?
– Первая дверь за лестницей на этом этаже.
Гейнц вышел и вернулся возмущенный еще больше.
– Зал пуст, и, как ни странно, рояль там прилично настроен. Идемте туда.
– Гейнц, там с одиннадцати тоже какая-то репетиция.
– Значит, у них одиннадцать так и не настало, хотя уже половина двенадцатого, или там уже все закончилось.
Гейнц пошел в зал, Ленц, переглядываясь с Венцелем, пошли за ним.
Венцель сел за рояль, подпер щеку ладонью, глядя на Гейнца почти с состраданием. Видя, что Гейнц готов, Венцель, наконец, открыл ноты, прищурился, вглядываясь в них, взял какие-то пробные звуки и опять посмотрел на Гейнца.