Что такое Израиль
Шрифт:
Эта нарративная часть притчи хорошо известна. Во многих странах существуют филантропические организации милосердных самарян. Гостиницы и приюты в дальних местах охотно берут себе их имя. Обычно эту притчу понимают как призыв к человеколюбию, милосердию, помощи нуждающимся. Но рассказчик имел в виду нечто иное. Чтобы понять текст, следует прочесть его с начала до конца. Пересказанному нарративу предшествует диалог Иисуса и фарисея. Фарисей спрашивает Иисуса, как следует жить. Это не наивный вопрос человека без лукавства, вроде Нафанаила из Каны Галилейской. Иисуса зачастую спрашивают не для того, чтобы узнать ответ на вопрос, но чтобы проверить его взгляды. Это испытание. Иисус отвечает коротко: люби Бога превыше всего, люби ближнего как самого себя.
Это
Иудейская община была неоднородной. Эмиграция из Вавилона и насильственное обращение местных жителей в иудаизм за сто лет до Рождества Христова создали прослойку «туземцев» (ам ха-арец), простых людей, «второсортных иудеев». За пределами общины стояли прямые потомки древних израильтян, самаряне, незаконнорожденные, коренные неиудеи (гер тошав). Полноправные члены общины – фарисеи – относились к «туземцам» с презрением. Книжники понимали заповедь любви к ближнему совсем не так, как мы. Для них «ближним» в этом контексте был только иудей. Они обосновывали это ссылкой на Тору. Стих, предшествующий призыву любить ближнего, гласит: «Не имей злобы на сынов народа твоего», а поскольку стихи построены по принципу параллелизма, то и «ближний» из второй строки есть не кто иной, как «сын народа твоего» из первой строки.
Среди иудеев были и строгие сектанты, для которых возлюбленным «ближним» мог быть только их брат-сектант. Так, члены Хирбет-Кумран (секты Мертвого моря) делили весь мир на Сынов Света (их самих, стоящих на пороге вечной жизни) и Сынов Тьмы (всех прочих). Законник в поисках ереси хочет проверить, насколько строг Иисус, считает ли Тот «ближним» любого иудея или только члена своей маленькой общины. Он спрашивает, по сути дела: «Како веруеши?» И Иисус ему отвечает притчей.
В притче кроме раненого путника три героя, как в народной сказке (двое умных, а третий – дурак). Первый – коэн, священник, второй – левит, дьяк. Третьим должен быть простой иудей. По сей день в литургии еврейство делится на три группы: коэны, левиты и (просто) сыны Израиля. В синагогах на амвон вызывают по очереди коэна, левита и (просто) сына Израиля. При необходимости выбора, учит иудейская медицинская этика, сначала спасают коэна, потом левита, потом сына Израиля (следующими идут незаконные дети, а после них – гои, которых в субботу не следует спасать). Но Иисус – мастер диалога и притчи, и фарисея подкарауливает неожиданность.
Как в анекдоте «двое – умных, а третий – милиционер», первый герой притчи – коэн, второй – левит, а третий… нет, не простой иудей, а гой, хуже того, самарянин. До возникновения христианства иудеи ненавидели самарян, местных потомков израильтян, как палестинцев в наши дни. Ответ Иисуса шокирует: «ближний» не только член твоей секты и даже не просто иудей, но любой человек, хотя бы и самарянин. Этот неожиданный оборот («а третий – милиционер») настолько сбивает с толку слушателя-иудея, что не так давно еврейский ученый-апологет обвинил евангелиста в «антисемитском извращении» слов Иисуса. У Иисуса, мол, третьим, хорошим, прохожим был «простой иудей», а не какой-то самарянин. Такова логика апологетов: если Иисус отступает от ортодоксальной иудейской нормы, значит (по их мнению), это антисемитская глосса евангелиста или позднейшая фальсификация.
Но Иисус не низвергал иудаизм, а возвращал его к его древним, местным корням. Он преодолевал последствия неудачной реставрации, носителями которой были фарисеи-книжники.
Иисус возвратил лучшие идеи Торы всему человечеству. Его проповедь была бесконечно успешной. Прошло 300 лет – секунда на часах вечности, – и народы региона приняли Христа. Не были исключением и иудеи. Подавляющее большинство их, как в Палестине, так и за ее пределами, вслед за апостолами Петром и Павлом стали христианами. Из восьми миллионов иудеев времен Христа лишь ничтожная доля упорствовала и создала альтернативную веру, «новый старый иудаизм». Все остальные отказались от «фарисейской закваски» и слились со своими братьями, вчерашними «туземцами». Так была исцелена «травма Изгнания», о которой писал Хаим Тадмор. Потомки сынов Израиля стали палестинцами, сохранив лучшие законы Торы и веру в братство людей.
Иудеи в прочих странах мира не отличались этнически и по языку от своих соседей, и когда они приняли Христа, исчез барьер между ними. Сбылось обещание апостола Павла: Христос упразднил вражду между иудеями и народами мира. (Конечно, это касалось только тех иудеев и эллинов, которые приняли Христа.) Пустой ложью оказались речи об «извечном антисемитизме». Потомки иудеев стали интегральной частью народов, среди которых они жили, будь то греки, египтяне, римляне или палестинцы.
Лишь на окраинах христианского мира – на Кавказе, в Иране, Вавилоне – сохранились горстки книжников и священников, державшихся изрядно обновленной «старой веры». В Палестине они сохранились в Тиверии, у Галилейского моря, на пути в Вавилон, где была основная иудейская община. Как это часто бывает со «староверами», эти ярые фундаменталисты ушли крайне далеко от общего родового ствола библейского иудаизма. Они отказались от пасхальной жертвы, заменив ее чтением Агады, отринули храмовые обряды, отменили священничество, забыли законы о чистоте и нечистоте, но сохранили крайний, фанатический партикуляризм и ненависть к окружающим народам. Иудейский священник времен Христа скорее признал бы единоверцем православного попа, нежели раввина.
Современный еврей небольшой учености полагает, что нынешняя иудейская вера ведется «от Моисея» и что ее героями и основателями являются библейские персонажи. Однако наши грамотные еврейские деды и прадеды так не считали. Для них иудейская цивилизация начиналась с мудрецов, как звались вожди «староверов». Для традиционных евреев Библия была таким же Ветхим Заветом, предысторией, как для христиан. Они читали ее глазами мудрецов, как христиане – глазами Отцов Церкви. Мудрецов – создателей Мишны и Талмуда – они почитали как своих учителей и героев, а библейские персонажи вспоминались лишь постольку, поскольку о них говорили мудрецы.
Когда библейский, храмовый, иудаизм рухнул, из его обломков воспряло христианство. Большинство иудеев мира последовало за апостолами Христа к спасительной вере духа. Но меньшинство пошло по эзотерическому пути углубленного изучения Закона и гностической премудрости. Раскол был подготовлен веками: с одной стороны были книжники-фарисеи, целиком погруженные в хитрую игру в бисер, которая через века станет Талмудом. С другой стороны – простой народ, рвавшийся к Богу. Они не любили друг друга. Книжники говорили: лучше бросить дочь на съедение львам, чем выдать за невежу. А народ говорил: хорошо бы иметь зубы как у коня, чтобы загрызть книжников.