Что такое Израиль
Шрифт:
Самый живой день в этих ресторанах – воскресенье, когда здесь собираются состоятельные христиане Святой земли, иностранные учителя, миссионеры, бизнесмены и прочие представители поредевшей иностранной колонии в Палестине. В Иерихоне воскресенья праздничные: играет оркестр в саду, разукрашенные гирляндами и шариками машины едут, гудя, вдоль главной улицы города меж ресторанов.
И того лучше праздник Богоявления (Крещения Господня, Эпифании). Его вся православная Святая земля отмечает 18 января. В этот день из года в год тысячи верующих из Рамаллы и Назарета, Яффы и Иерусалима съезжаются туда, куда иначе и не попадешь, – на берег Иордана, где Иоанн крестил Иисуса. Там стоят три действующих монастыря: сирийский, эфиопский, греческий – и сохранились руины обители Эль-Касаир, но из-за минных полей можно попасть только к грекам, к Св. Иоанну Предтече. Этот монастырь стоит
Приложив некоторые усилия, можно спуститься к реке. Иордан выглядит диким, немного страшным, как тигр в зарослях его тростников. Он вьется так, что это видно глазу, без карты, он стремителен, как горный поток, вода его темна, как в Ганге и Меконге, он неширок, совершенно не ухожен, шокирует своей наготой и рьяностью. Чувствуется, что он был здесь давно, очень давно.
В наши дни на восточном (иорданском) берегу поставлена православная церковь, и там всегда можно дойти до реки и окунуться. На западном берегу построены ступени, идут слухи, что и здесь облегчат доступ к реке, но пока этого не произошло. Дело в том, что несколько кибуцев застолбили альтернативное место Крещения в ста с лишним километрах к северу, где Иордан вытекает из Галилейского моря. Посещение этого места, названного Иорданит (Ярденит), включено во все программы паломников, что приносит немалые доходы кибуцам. Поэтому израильские власти торпедируют все попытки верующих наладить паломничество к подлинному месту Крещения. Там израильтянам не удалось бы взять в свои руки доходный промысел. Как всегда, коммерческие интересы маскируются «соображениями безопасности»: это, мол, граница, место опасное. Однако, когда прибыль остается в израильских руках, граница не страшит. Так, доступен для туристов остров Нахараим на Иордане, под боком у «добрых соседей», на ливанской границе. Место Крещения, оставшееся в палестинском окружении, открывается лишь на считанные часы.
Посмотрев на реку, сотворив молитву и поставив свечку в святой обители на горе (монастырь стоит на древних основаниях, но радикально обновлен в 1950-х годах), все едут в Иерихон, в его рестораны. Тут уж играют оркестры и сидят семьи древних христиан Святой земли со своими чадами, степенно празднуют зимнее паломничество в долину Иордана, как будто не было 1948 года. В Иерихоне, как и всюду, мода на рестораны не стоит на месте. Спрос растет, конкуренция солидная, один ресторан восходит, другой гаснет. Одно время сиял «Омар Хайям» с его котами и качелями, затем «Севен триз» с оркестром и мишурой и «Наура» по соседству. Можно посетить и ресторан «Ар-Рауда» на берегу «речки» Кельт, несколько на отшибе. Все прочие выстроились в ряд вдоль дороги на север. Быстрее всего кормят у древнего кургана Иерихона.
Воскресенья в Рамалле поспокойнее – хотя бы потому, что Рамалла, в отличие от Иерихона, настоящий город, а не только курорт. Но еда в Рамалле, например в «Бардауни», лучше, чем в Иерихоне. Летним воскресеньем счастье – это Рамалла – таков мой девиз. Вместе с местным араком, который на диво становится молочно-белым при добавлении в него ледяной воды, с меззе, а может, и с наргиле – кальяном, который вам охотно принесут.
Впрочем, поставим вещи в пропорцию: в Святой земле человек ест по необходимости, а не для удовольствия. В большинстве сел Нагорья нет ни кафе, ни ресторанов, селяне собираются или у мечети, или у лавочки, или друг у друга в гостях.
Дома палестинец питается чистым оливковым маслом, макая в него лепешку и посыпая ее заатаром, смесью сухих пряных трав. Осенью, когда наступает пора уборки маслин, жизнь прекращается, школьники не ходят в школу, чиновники – в присутствие, все собирают маслины. Затем их везут на выжимку, в давильню. В наши дни масло отжимают современные машины, но, как я уже говорил, в нескольких селах еще можно увидеть старые давильни, не изменившиеся с библейских времен. Такие есть в Бейт-Джале и Бир-Зейте. В селе Бетуния, возле Рамаллы, сохранился огромный пресс работы крестоносцев. Семье нужно на год литров семьдесят чистого полупрозрачного зеленого сока оливы. С таким запасом
Из овечьего молока палестинцы делают два сорта сыра – уже упоминавшийся мягкий, лабане, и твердый, белый, похожий на брынзу. Рис с фасолью – обычный обед. Только в пору созревания плодов крестьяне едят виноград, смоквы и фиги. В городских забегаловках Хеврона и Наблуса и крупных селах можно перехватить сэндвич с фалафелем – шариками из пюре бобовых (нута или фасоли), поджаренными в кипящем масле. Если палестинец выбирается в ресторан, он ест, как правило, мясо, поджаренное на вертеле, шашлык или кебаб, и, конечно, хуммус. Хуммус – самая популярная еда Святой земли. Это пюре из нута (турецкого гороха), приправленное оливковым маслом и кунжутом, едят его не вилкой и ложкой, а круглой лепешкой – питой. В дороге обычно ешь хуммус минимум раз в день, запивая его кока-колой.
В еврейском секторе Нагорья также нет недорогих, хороших, аутентичных ресторанов. В еврейских восточных ресторанах со столами, покрытыми блестящим ламинатом, обычно подают сносный и сытный суп из фасоли или суп куббе [17] .
Заведений, где предлагают «еврейскую» (по сути, восточноевропейскую) кухню, меньше, чем китайских. Нет на нее и охотников – очень тяжелая, не по нашему климату. Для того чтобы соблюдать субботу, евреи держат еду на плите часами, и вкусной она просто не может быть. Кошерное мясо так долго вымачивают в воде, что и оно теряет вкус. Поэтому арабская палестинская кухня победила окончательно и бесповоротно. Просто ее стали называть «израильской».
17
Куббе – шарики из риса или булгура, начиненные рубленой бараниной и обжаренные в кипящем масле. – Ред.
К югу от Иерусалима делают мансаф, отличное палестинское блюдо, баранину с рисом и поджаренными орешками под соусом из сметаны и простокваши. Мансаф пахнет домом, он абсолютно не кошерен, запрещен еврейским религиозным законом, и потому его не имитируют в ресторанчиках еврейского сектора. Лучше всего договориться с почтенной деревенской женщиной, купите баранину, арабский йогурт, рис и отдайте ей – она сварит.
Приятнейший ресторан Иерусалима находится в его приятнейшем отеле, «Американской колонии». Основали его проехавшие через Америку по пути в Святую землю шведы-меннониты во второй половине XIX века, о чем Сельма Лагерлёф, знаменитая шведская писательница, лауреат Нобелевской премии и автор «Путешествия Нильса с дикими гусями», написала длинный роман, «Иерусалим». Чуть позже к шведам присоединились две набожные протестантские семьи американцев, Вестер и Спаффорд, которые по сей день владеют отелем и тратят доходы на содержание детской больницы и сиротских домов. Самое счастливое и цивилизованное место в Иерусалиме в пять часов вечера – это маленький дворик «Американской колонии», где разбит сад, растут пальмы, благоухают цветы и сервис безукоризнен. Толковые люди знают об этом отеле, уважающие себя – непременно останавливаются здесь.
Глава XVII. Евреи возвращаются
Выедем снова на старую дорогу Иерусалим – Наблус, идущую вдоль горного хребта, и тронемся на север мимо террасированных гор. Вскоре мы увидим уже знакомое нам село Дура-эль-Кари, а потом, к западу от дороги, – удивительную крошечную деревеньку Эйн-Синия, с красными черепичными крышами, с улочками, мощенными камнем, с ручьем, который по весне может вращать жернова мельниц, с большим хорошим господским домом на въезде в село.
Эйн-Синия – одно из немногих мусульманских сел Нагорья, где крыши крыты красной черепицей, как в христианских селениях. Она напоминает Джифну, но меньше ее и еще аккуратнее. Эйн-Синию можно было бы без изменений перенести в холмы Тосканы.
Тут чувствуешь, что находишься на развилке истории, сказочной развилке: направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – сам пропадешь. Именно здесь в начале века одна еврейская семья сделала попытку поселиться в Нагорье. Если бы эта попытка удалась, история могла бы быть другой.
В конце XIX – начале XX века в Палестину стали прибывать первые евреи-колонисты. В большинстве своем они образовывали отдельные колонии, куда арабов-палестинцев допускали лишь как поденных рабочих. Большой внутриеврейский спор начала XX века сводился к тому, допускать ли их в этом качестве или не допускать ни под каким видом.