Чудеса и Чудовища
Шрифт:
Чехлы на креслах истлели, обивка под ними источена молью и насекомыми, предпочитающими ткани дерево. Стены потемнели, в углах от сырости завелась чёрная плесень. Находиться здесь не страшно, скорее неуютно и немного больно – что-то подсказывает мне, что ничего хорошего с обитателями замка не произошло.
– Осмотрим второй этаж? – Предложил я, поднимаясь с дивана.
– Нет, – Филипп бросил взгляд на пыльное окно, – такие существа любят быть поближе к земле.
Озабоченный собственным страхом я успел забыть за
– Нужно найти вход в подвал. У нас почти не осталось времени.
– Что будем делать, если не успеем до заката? – Я едва поспеваю за уверенно шагающим громилой.
– Пойдём наверх, забаррикадируем дверь и будем молиться, – серьёзно ответил он.
– Надеюсь, это шутка?
– По-твоему, я часто шучу?
Вопрос риторический.
Мы вышли в просторный холл, я снова затаил дыхание глядя на огромную лестницу из тёмного дерева. Когда-то давно, должно быть, она была отполирована до блеска и по ней спускались счастливые владельцы замка.
С потолка свисает старая люстра. Она едва заметно раскачивается, словно наверху гуляет сквозняк.
– Пошевеливайся, – нетерпеливо крикнул Филипп, – хватит тратить время, которого у нас нет!
Пусть его характер оказался куда лучше, чем мне казалось в Лондоне, он всё ещё невыносим.
Филипп почему-то решил, что дверь, ведущая в подвал, должна быть на кухне, тогда как мне казалось, что она находится в одном из коридоров первого этажа. Громила отмёл мои предположения грубым жестом и потопал к небольшой лесенке, спрятанной от посторонних глаз за фальшивой каменной стеной. Нужно будет спросить откуда у него такие обширные познания в области древних замков.
Кухня произвела на меня удручающее впечатление. Люди, ответственные за порядок, своё дело знали – вся посуда убрана в ящики, менее хрупкая утварь осталась на настенных полках. Очаг забит невесть откуда взявшейся листвой и грязью, над ним всё ещё висит старый почерневший котёл. На длинных столах лежит толстый слой пыли, с потолка свисает паутина, превратившаяся из тонкого кружева в неопрятные серые лохмотья.
Мне почудилось какое-то движение, я резко обернулся, но мой взгляд упёрся в тяжёлую деревянную дверь.
– Что там? – Филипп с любопытством уставился на меня.
– Мне показалось… Нет, я уверен, что мы не закрывали за собой дверь, – сказал я.
– Сквозняк, только и всего.
В голосе громилы я уверенности не услышал, да и его маленькие злобные глаза на мгновение расширились, когда он услышал мои слова. Он тоже знает, что закрыть такую дверь можно только как следует поднажав, ветру это не под силу.
– Ищи дверь, – скомандовал Филипп. – Она должна быть где-то здесь.
– Откуда такая уверенность?
– Ищи молча.
У евреев есть легенда о големе. Один из раввинов оживил каменного истукана с помощью тетраграмматона, чтобы защитить свой народ. Существо просыпается каждые тридцать три года и верно служит
Вспомнил я об этом глядя на широкую спину Филиппа. Буду надеяться, что его всё-таки родила женщина, а не слепил из крови и глины Коллекционер.
Через крошечное окошко под потолком в кухню проникли алые лучи заходящего солнца. Мне стало сильно не по себе, но я сумел сдержать малодушный порыв и не сбежал. Наоборот, сжал зубы и принялся ощупывать стены с ещё большим упорством. Где-то ведь должна быть эта проклятая дверь?!
Разозлившись, я пнул высокий горшок, пол под ногами содрогнулся, послышался характерный звук трения камня о камень.
Филипп подскочил ко мне, схватил за грудки и встряхнул.
– Как ты это сделал?
– Я просто пнул…
Горшок наклонился в сторону и замер, отказываясь повиноваться законам физики, по которым он должен был упасть и расколоться. Громила присел и осторожно надавил на испещрённый трещинами бок огромной ладонью. В то же мгновение две плиты опустились, открыв тёмный спуск.
– Кажется, хозяева не хотели, чтобы подвал кто-то нашёл, – заметил я.
– Как хорошо, что их здесь нет, – откликнулся Филипп.
Мы замерли на краю скрытой лестницы, вглядываясь в непроницаемую черноту. Через несколько минут мне снова померещилось какое-то движение, но на этот раз я не обернулся. Внутренний голос подсказал мне, что я совсем не хочу увидеть то, что может стоять за моей спиной.
– У нас почти не осталось времени, – тихо сказал я.
– Знаю, – прорычал Филипп. – Нужно…
Из темноты донёсся отчётливый звук. Я вздрогнул и весь обратился в слух. Такое чувство, что там, внизу, кто-то двигает тяжёлый каменный предмет, волочит его по полу.
Звук резко оборвался.
– Наверх, – скомандовал Филипп.
– Что? Но мы…
– Наверх, быстро!
Он крепко схватил меня за запястье и поволок прочь из кухни. Я попытался вырвать руку из его пальцев, но услышал, – клянусь! – услышал шаги за спиной. Меня прошиб холодный пот.
Филипп в три прыжка добрался до лестницы и, перешагивая через две ступеньки, устремился к галерее второго этажа. Я, лишённый возможности выбирать, бежал за ним, стараясь не отставать, чтобы не лишиться руки. Могу поспорить, что он скорее оторвёт её, чем отпустит.
Мы ворвались в первую попавшуюся комнату, Филипп захлопнул дверь, кинул рюкзак на пол и принялся копаться в нём.
– Что это? – Я удивлённо уставился на небольшой пучок сухих цветов в его руке.
– Чеснок, – серьёзно ответил громила и принялся раскладывать его под дверью. – На, возьми. Положи на подоконник.
Я взял протянутый пучок сухоцветов и с сомнением покрутил его в пальцах.
– Но ведь мы на втором этаже, под нами пропасть. Зачем…
– Каким образом ты дожил до этого момента – вот самая большая загадка человечества, – злобно прошипел Филипп. – Положи проклятые цветы на подоконник!