Чудеса и Чудовища
Шрифт:
Внизу раздался грохот – кто-то распахнул дверь с такой силой, что она врезалась в стену. Я замер, боясь пошевелиться. Филипп громко дышит, но продолжает раскладывать чеснок. Он взглянул на меня и нетерпеливо мотнул головой в сторону окна.
Стараясь ступать как можно тише, я подобрался к подоконнику и начал подтыкать цветы под рассохшуюся раму. От волнения пальцы стали деревянным и совсем не слушаются, но отчего-то мне стало казаться, что сейчас нужно слушаться Филиппа во всём, даже если мне это не нравится.
Залаяли собаки. Я удивлённо уставился в окно, но ничего не увидел из-за слоя грязи и пыли. Филипп бесшумно подошёл ко мне и прошептал:
– Не верь тому, что слышишь.
– Что это значит? – Так же тихо спросил я.
– Мистер Морган, должен признать, что вы удивительно глупый человек для вора.
– Я Ловец.
– Ты вор, – повторил Филипп. – Имей мужество признаться в этом хотя бы себе. Ты дочитал дневник, который я передал тебе в гостинице?
Я нехотя покачал головой.
– Так Орден учит вас готовиться к делу? – Громила хмыкнул. – Всегда знал, что Ловцы бесполезны.
– Ты был Охотником, – вдруг понял я. – Как же я раньше не догадался!
– Ш-ш-ш! – Филипп пихнул меня в живот, и я едва не вскрикнул от неожиданности. – Если не хочешь умереть здесь, прекрати орать.
Стоило нам замолчать, как я начал слышать странные шорохи. Могу поклясться, что прямо за дверью что-то происходит – мне кажется, что там что-то дышит, вздыхает и стонет. Волосы на моём затылке зашевелились, мурашки поползли по спине.
Ещё пара минут и комната погрузится в кромешную темноту – солнце почти зашло.
Филипп присел на корточки и сложил руки в молитве. В его ладонях я разглядел чётки.
Последние лучи солнца пробились сквозь грязное стекло и осветили стены, обитые некогда дорогими деревянными панелями и синей тканью. На скрытой под балдахином кровати лежит покрывало того же оттенка.
Солнце опустилось за пики Карпат, в комнате стало темно. Мне пришлось присесть рядом с Филиппом – простоять всю ночь на ногах не под силу даже этому голему. Он тихо шепчет молитву.
Снова залаяли собаки. Где-то открылась дверь, ветер, ворвавшись в замок, принялся стенать под потолком. Его скорбный плачь разнёсся по пустым комнатам и эхом отразился от каменных стен. Псы на улице ответили ему воем.
– Вы не верите в Бога, верно, Морган? – Спросил Филипп.
– Не верю, – ответил я, но без обычной уверенности.
– Тогда взгляните в окно и постарайтесь объяснить это с помощью науки.
Кровь резко прилила к лицу, руки похолодели, а сердце, кажется, и вовсе замерло. В темноте я вижу лишь поблёскивающие глаза Филиппа, которые уставились на что-то за моей спиной.
Нет, нет, он просто издевается надо мной. Ведь не может это существо, эта тварь, забраться на второй этаж по отвесной стене? Не может же оно…
Скрежет
– Не оборачивайся, – прошептал Филипп.
Оно стучало, стонало и выло, скребло по раме, било по ней кулаком. Я слышал, как оно рычит, как раздражённо шипит не то на нас, не то на цветы чеснока. Могу поклясться, что существо ползало вокруг окна, цепляясь за камни когтями.
Издав скорбный крик, оно уползло прочь.
– Хорошо, что ты не обернулся, – прошептал Филипп.
– Ты… Ты видел его? – Мой голос дрожит.
– Лишь очертания, – подтвердил он. – Надо же, столько лет прошло, а он всё ещё способен выбираться из гроба.
– Вы сказали мне, что кровопийца давно ссохся! – Злобно прошипел я, едва сдержавшись, чтобы не повысить голос.
– Должен был, – спокойно ответил Филипп. – Обычно к этому возрасту они теряют интерес к жизни и впадают в спячку.
– Обычно?! – Едва не закричал я. – Так ты не в первый раз нарушаешь Непреложное Правило?
– Для меня Правило – всего лишь корявые буквы, выведенные на странице старой книги. Ордену на верность я не присягал, поэтому оставь нравоучения при себе.
– На кого ещё ты охотился? – Спросил я, справившись с душившим меня гневом.
– Почти на всех, на кого запрещают охотиться Ловцам. Мы не такие разные, как тебе кажется, малыш.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сказал, что не чувствуешь жалости к порождениям природы и колдовства. А я не чувствую её даже к тем, кто прежде был человеком.
– Ты убийца, – прошептал я.
– А ты – вор, и, честно сказать, будучи запертым в замке с кровопийцей, я бы предпочёл общество Охотника, а не Ловца. От вас нет толку, Правило запрещает наставникам даже готовить вас к встрече с такими, как он.
– Так зачем ты взял меня с собой? – Не выдержал я.
– Одному путешествовать опасно, – спокойно ответил Филипп. – Если я погибну, информацию об этом нужно передать Коллекционеру.
– А если погибну я?
Громила не ответил.
Я прижался спиной к комоду и прикрыл глаза. Теперь мне понятно, зачем Коллекционеру Ловец – в случае опасности Филипп должен просто швырнуть меня в пасть твари, выбравшейся из гроба, и сбежать.
– Так вам нужно было пушечное мясо?
– Называй как хочешь.
– Зачем Коллекционеру вампир?
– Ты действительно думаешь, что я…
За дверью кто-то возится – до меня доносятся скрежет и стоны. Как бы не хотелось устроить кровавую потасовку, стоит признать, что Филипп прав – Орден не просто запрещает охотиться на этих существ, он никак не готовит Ловцов к встрече с ними, будто столкнуться с кровопийцей почти невозможно.
На дверную ручку надавили со стороны галереи.